Джон Макдональд - Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

Он медленно вошел, озираясь, с кружкой в руках, с влажными волосами, в синем махровом халате. Тяжело сел, отхлебнул кофе и уставился на меня. Цвет лица нездоровый, под глазами темные круги. У него была одышка пьяницы, не очень сильная, но достаточная, чтобы насторожить и вызывать беспокойство. Но туман перед глазами рассеялся.

— Почему я? — спросил он. — Это пока лучший вопрос, который я могу задать.

— Мне может понадобиться голодный адвокат.

— Вы его нашли. Может, я и не настолько голоден, как нужно. Не знаю, насколько буду голоден, пока вы не расскажете, зачем…

— Я делаю одолжение одному человеку. За некоторую плату он доверяет моим суждениям и моим знаниям о ценности земельных участков во Флориде. Он только что получил большие деньги. И хочет вложить половину в ценные бумаги, а половину — в землю. Брокер подбирает ему пакет предложений. А я… присматриваю что-нибудь.

— Вы агент?

— Нет. Если мне удастся подыскать что-нибудь приличное, какое-нибудь многообещающее место для вложения капитала, порядка восьмисот — девятисот тысяч, он выплатит мне десять тысяч комиссионных. Его интересуют нетронутые земли.

— И вам нужен адвокат, чтобы тихо навести справки?

— Не совсем. Я нашел пару очень чистых сделок, одну под Аркадией, другую — севернее, на побережье, на юге Седар-Киз. Каждая из них стоит комиссионных.

— Тогда что должен делать голодный адвокат?

Я встал:

— Давайте переместимся в офис.

С удивленным видом он последовал за мной в ванную. Я пустил холодную воду, включил душ на полную мощность, положил его на верхнюю полочку. Он достаточно быстро сообразил зачем.

— Вы гораздо более осторожны, чем это необходимо, Макги.

— Я всегда осторожен.

Он наклонился над полочкой рядом со мной, и мы стали беседовать сквозь шум воды.

— Десять тысяч день ото дня кажутся все меньше и меньше, Уаттс. Если бы удалось заключить более хитрый договор, то можно было бы урвать еще кое-что. Ну, типа того, чтобы купить нечто, подержать и перепродать. У вас на этот счет, возможно, найдутся идеи получше, чем у меня.

— Почему вы так думаете?

— Из одной беседы в баре я вынес сегодня впечатление, что вы провернули весьма остроумное дело.

— А, да, это было вполне остроумно, — сердито сказал он. — И даже законно. Но все, что я получил, откровенно говоря, — это ерунда. Совсем не то, за что брался работать. Это дурацкий городок… Другие юристы проворачивают мелкие штучки, и все говорят, как они умны. Знаете, что я получил? Шепот за спиной. У меня такая практика, что ее едва хватает, чтобы оплатить счета за свет.

— Может, вам стоит попробовать еще раз и отхватить кусок побольше? Законно, разумеется.

— Может, ваш тип для этого слишком проницателен? Тот, которого они обчистили, был дурак дураком.

— Мой приятель вовсе не гигант, и он сам дела в жизни не вел. Вы сказали, они обчистили. Кто?

— Они. Деятели не из этого города.

— Они нам потребуются!

Он нахмурился, пощупал губу.

— Если сюда вызвать одного из них, хуже не будет. Чертовски хороши. — Он выпрямился. — Вы так себя ведете, словно, если мы соберемся попробовать, вы ни черта об этом знать не захотите.

— Все, что мне нужно знать, — это то, что все не кончится десятью годами в тюрьме Рейфорд.

— Ничего подобного не будет. Поверьте мне, это вполне законно.

— Как вы это проворачиваете?

— Ваш приятель должен вбить себе кое-что в голову. Захотеть принять участие в земельных операциях одного синдиката. А потом ваш приятель слегка превышает свой баланс. В случае с тем, последним, они использовали женщину.

— Они все еще тут?

— Я не интересовался. Зачем?

— С моим знакомым это тоже может выгореть.

— Послушайте! Вы сказали, он вам доверяет. То, как это делается, не подразумевает уполовинивания денег. Либо это не пройдет, либо у него гроша не останется. Вам его не жалко?

— Только не его. Но меня это немного волнует. Речь идет почти о двух миллионах, Уаттс.

— Может, при нем целое стадо сменных адвокатов?

— Нет. А в чем суть дела? Объясните попроще, я не юрист.

— Вы заставляете своего знакомого поверить, что синдикат охотится за дьявольски большим куском земли. Все кладут деньги на счет синдиката, каждый вносит некоторую долю. Попечителем служит кто-нибудь из членов синдиката. В данном случае это будет тот, о ком я говорил. Клиент думает, что все вносят деньги наличными. Но от других участников попечитель по отдельному соглашению принимает векселя, памятуя об их давнем знакомстве и тому подобное. В синдикатном соглашении есть пункт о возможности дополнительных сборов. Каждый раз, когда подходит время такого сбора, клиент вносит наличные, а другие отделываются векселями на свою долю сбора. В другом пункте соглашения говорится, что если один из членов не может внести своего процента сбора, то он выбывает из игры, а его доля делится между остальными пропорционально их участию в деле. Еще в одном пункте оговаривается возможность распада синдиката в случае, если операция признана неосуществимой, и его фонд при этом делится между членами пропорционально их участию. Таким образом, вы просто посылаете ему требования о дополнительных сборах, пока у него не останется ни гроша, затем исключаете его с соответствующим уведомлением, а немного погодя прикрываете лавочку и делите пирог. Надо только поддерживать в нем мысль о том, что все это обернется богатейшей золотой жилой.

— И вы получили кусок того пирога?

— Едва ли. Мне выплатили две с половиной тысячи гонорара и пять тысяч премии. Обещали десять, но когда все завершилось, у меня уже не было никакой возможности дунуть в свисток, чтобы их схватить, не попав в ту же связку. И они это понимали.

— На сколько они раздели этого человека?

— На двести тридцать тысяч. Когда было уже слишком поздно, он обратился к другому адвокату. Вот так весь город и узнал об этом.

— Но тем не менее вы еще можете позволить себе проиграть пятьсот долларов в бридж?

Он опустил лицо в ладони:

— Не будем об этом, ладно?

— Вы можете провести операцию такого же типа для моего клиента?

— Не знаю. Она гораздо крупнее. Не знаю, насколько крепки мои нервы. Мне нужно будет задействовать того, другого человека. Возможно, он не захочет приезжать один. Возможно, захочет использовать тех же людей, что и раньше. Они отхватят по большому куску.

— Тогда как нам обезопасить себя, чтобы не получить в конце лишь маленькую толику?

Он покачал головой:

— Макги, у меня голова раскалывается. Способы есть. Вы разрабатываете это дело в открытую. Мы можем организовать фонд синдиката таким образом, что для того, чтобы снять любую сумму со счета, потребуется три подписи, и поскольку наши векселя ничуть не хуже остальных, мы сможем войти в долю на любой процент, за который сумеем расплатиться.