Эбигейл Дин - Девушка А

— Проходи, — сказала я.

После нашего освобождения я слышала много историй о Далиле. Вот одна из моих любимых.

Психотерапевт Далилы, надменный молодой человек по фамилии Эклс, был, что называется, в каждой бочке затычка и очень любил рассказывать доктору Кэй, каких успехов достигла его пациентка. По диаграмме виктимности она уже прошла стадию выживания и достигла стадии преодоления.

— Лично мне подобная категоризация не внушает большого доверия, — ответила ему доктор Кэй.

После того как на судебном процессе Далила выдала блистательное слово потерпевшей, доктор Эклс, опираясь на ее речь, написал трактат — всем трактатам трактат — и очень рассчитывал, что его труд опубликуют в британском «Ежегодном обозрении по психологии и психиатрии» и во всех подобных «Обозрениях» всех стран мира. За неделю до выпуска журнала Далила потребовала убрать из работы все упоминания о ней. Она вновь уверовала в Господа, и отныне с ней будет работать Он, а вовсе не мистер Эклс.

— А здесь ничего, — сказала Далила. — Полагаю, быть умненькой — это по-прежнему прибыльное дело.

Далила украсила бы собой любое место, в котором бы ни оказалась. Белое платье, немного помады на губах и крест, который невозможно не заметить. Выскользнув из куртки, она кинула ее на пол и вытянулась на прикроватной банкетке. Длинные изящные ноги касались ковра.

— Ну. И как у тебя дела?

— Хорошо. Но встреться мы попозже, они были бы еще лучше.

— Я занималась волонтерскими делами, когда ты позвонила.

Она сказала «волонтерские дела», явно предполагая, что я задам уточняющий вопрос. Но вместо этого я произнесла:

— О…

— Ты, когда звонила, говорила как-то невнятно, — заметила Далила.

— Встречалась с друзьями. Я уже не ждала, что ты откликнешься.

— Я просто была неподалеку — как раз удобно. Я вообще-то с трудом смогла отлучиться, но дело, судя по твоему голосу, довольно срочное.

Она огляделась вокруг, ища следы стихийных бедствий, но не нашла их и посмотрела на меня в замешательстве.

— Это касается Матери, — сказала я. — Полагаю, что должна выразить тебе соболезнования. Наверное. Я знаю, что ты была с ней более близка, чем я.

Далила рассмеялась. Я увидела, что сзади, с левой стороны, у нее не хватает зуба. После освобождения нам всем требовался стоматолог. Я не помнила, была ли у нее эта дырка раньше.

— Ты так внимательна, благодарю.

— Ее похоронили на территории тюрьмы, на тюремные средства. Я подумала, что так будет лучше всего.

— Ну ты, конечно же, со всеми посоветовалась! — Далила закрыла глаза и выдохнула: — Ты ведь так ни разу к ней и не приехала?!

— Мне было чем заняться по выходным.

— О, в этом я не сомневаюсь! Всегда можно сходить на какую-нибудь лекцию. Или куда там еще — на ужин, может быть?

Сейчас Далила говорила, глядя в потолок, и я не видела ее лица.

— А она, между прочим, постоянно спрашивала о тебе. Ходила по комнате, оглядываясь, будто кого-то искала, и держась за живот, как беременная. Каждый раз, когда она видела меня, то просто не могла поверить своим глазам. Она любила чем-то заниматься; больше, чем разговаривать. На День матери или Рождество в тюрьме устраивали разные мероприятия, и ей нравилось, что мы с ней сидели и… не знаю… были окружены детьми, делали веночки, открытки. Ну знаешь, разные поделки.

— Поделки?

— Поделки. Для каждого ребенка, а после она иногда предлагала сделать что-нибудь для Эвы, или Дэниела, или остальных, и для тебя — обязательно. Всегда.

— Далила…

— Знаю, они вряд ли понравились бы тебе. Бывали и другие дни — она просто хотела узнать, как ты живешь. Просила дать ссылку на твою страничку на сайте твоей компании. В общем, всякую такую ерунду. К ней запрещалось проносить телефоны, и мне приходилось от руки переписывать этот чертов адрес ссылки.

— Зачем ты мне все это говоришь? — спросила я.

Она глубоко вздохнула.

— А ты не устаешь ненавидеть их?

— В общем-то, нет, — ответила я. — Не устаю.

Слово потерпевшей от Далилы стало неожиданным поворотом в судебном процессе. Речь Итана была краткой и порицающей, он не смотрел Матери в глаза. Мою речь зачитывал Папа, пока я была в школе. Слово Гэбриела, переданное его приемной матерью, — это просто слезы. Но Далила! Далила дала людям то, чего они хотели. На фоне двух полицейских, стоявших по правую и левую руку от нее, она казалась совсем маленькой. Кто-то прогонял рукопись ее речи через ламинатор, и в зале суда слышалось жужжание аппарата. Она сказала, что любит своих родителей. Они просто хотели защитить нас, своих детей, — исполнить дело Господа. Пусть они допустили страшные ошибки, но, когда она поняла их истинные намерения, то простила их! Мать рухнула на скамью подсудимых, утопая в волосах и слезах. Скорбь и примирение — такие слова употребляли репортеры, говоря о Далиле, — даже тогда это вызывало у меня улыбку.

Далила внимательно посмотрела на меня, легкое презрение наметилось в складке между бровями.

— Это плохо. Для тебя самой. Вредно для здоровья.

Она слегка качнула головой.

— Эй, у тебя есть кофе?

— А вам разве еще не принесли? — изумился ночной швейцар, услышав мою просьбу.

— Принесли, — подтвердила я, — но мне нужны еще два.

— Трудная ночь, мисс Грейси?

— И не говорите. Спасибо.

Далила осматривала комнату. Открыла шкаф, пробежалась указательным пальцем по моим платьям и костюмам. Взяла тюбик бесплатного крема для тела, стоявшего на бортике ванны, и выдавила немного себе на ладонь. Прочитала письмо о согласии, что лежало на письменном столе, и, дождавшись, когда я положу трубку, произнесла:

— Значит, общественный центр.

— У нас в наследстве два актива, — сказала я. — Дом на Мур Вудс-роуд и двадцать тысяч фунтов…

— Александра Грейси, — перебила Далила. — Филантропка.

— Так нравится тебе идея или нет? — спросила я.

— Что ж, это наш дом, — ответила она. — Я буду рада, если он послужит такому благому делу.

Знакомая мне с детства самодовольная полуулыбка появилась на лице Далилы.

— А вот деньги — это уже интереснее. И, кстати, — откуда они взялись?

Такой оборот дела мне уже нравился. Когда я возвращалась в Лондон на поезде, Билл прислал мне документы по электронной почте и сразу же позвонил.

— Деньги — это дивиденды, полученные от акций одной технологической корпорации, которые ваш отец купил много лет назад, — сказал он. — Если бы он приобрел пару сотен этих акций, вы бы уже были миллионерами.

Наконец-то Отцу повезло, спустя столько лет. Вероятно, он объявил бы себя новым пророком.

— Первопроходцев убивают, — ответила я Биллу.

— Что?

— Ничего. Не обращайте внимания.

— Деньги, — сказала Далила. — Их нужно разделить поровну между всеми нами.