Эбигейл Дин - Девушка А

— Ну, вот как-то так, — подытожил он. — Надеюсь, ты понимаешь.

— Да. Понимаю, конечно, — сказала я и выдавила улыбку. — Это чудесная новость. Но лучше бы ты сразу сказал. Боюсь, для тоста теперь уже поздновато.

Он выглядел озадаченным. Даже разочарованным.

— Итак, когда же ожидается малыш?

— Через два месяца.

— Господи! Да ты же должен быть дома — готовиться! Здесь-то что — только вино да треп.

Он нашел мои пальцы — руки лежали на середине стола — и переплел со своими. Я смотрела на его изрезанные линиями ладони, на бугорки вен, на волоски на фалангах пальцев и вспоминала много разных «когда» и «где»: когда и где мне доводилось держать одну из этих рук в своих ладонях. В самолете и после ужина; в моей комнате в общежитии на следующий день после того, как мы познакомились; по дороге в ресторан или на вечеринку; в такси в те дни, когда мы возвращались с работы вместе.

Я держала его за руку по ночам, когда для объятий было слишком жарко и когда хотела направить его руку туда, куда нужно — меж моих ног. Зимой, когда мы бывали на улице, он накрывал мои кулачки своими ладонями — чтобы согреть. У его ребенка будут совсем крошечные ручки, в которых и палец-то едва ли уместится.

— Почему же ты грустишь, Джей Пи? — спросила я. — Почему же ты грустишь — ведь ты же получил все, что хотел?

Мы допили, и он проводил меня — две улицы до «Ромилли Таунхауса». Говорить больше стало не о чем, и мы оба достали рабочие телефоны и просматривали пропущенные сообщения. Девлин выходила на связь — наш клиент нашел коммерческие условия приемлемыми, и покупка «ХромоКлика» состоится в ближайшие две недели. «Полный вперед!» — скомандовала она.

Учитывая, сколько мы выпили, я вряд ли могла отреагировать с той живостью, которую подразумевал ее призыв.

У дверей гостиницы Джей Пи раскрыл объятия.

— Я очень рад, что мы повидались! — сказал он, и в тот же момент я произнесла:

— Еще раз поздравляю!

Его руки, обнимавшие меня, его губы, находившиеся так близко от моих, и вино подтолкнули меня к одной из самых моих больших ошибок — я сказала:

— Знаешь, я до сих пор думаю о тебе, когда делаю это сама.

Он взял меня за плечи, отодвинул от себя на расстояние вытянутых рук, я глупо улыбалась. Он стал трехголовым, и каждая голова тряслась. Цербер в негодовании.

— То, что случилось с тобой, всегда останется камнем у меня на сердце, — сказал Джей Пи. — Но не делай так больше, Лекс. Не делай так больше.

Во второй раз я увиделась с матерью Джей Пи на Рождество, за неделю до того, как он меня бросил. Праздник захватил дом, в котором прошло его детство. У его матери стояла настоящая елка — казалось, будто ее притащили из какого-то другого, огромного дома; идя в кухню, ты еле протискивался мимо колючих ветвей. Елка была увешана мишурой и блестящими шарами. На кухне стоял поющий Санта-Клаус с сенсорным датчиком, который пугал меня всякий раз, когда я проходила мимо. Еще мать Джей Пи купила игрушечного набивного эльфа — таких родители обычно переносят с места на место, пока дети спят.

— Это буфетный эльф, — говорила она. — Но где только он не побывал. В духовке. В стиральной машинке. На телевизоре.

Я представила, как ночью, вместо того чтобы спать, она таскает этого эльфа по всем комнатам дома.

— А где он окажется завтра, никто не может знать.

— Никто не может знать, — повторил Джей Пи.

Он купил Financial Times на заправке по дороге и сейчас читал ее, не пропуская ни единого слова.

— Заставить его поверить в Рождество — просто невозможно, — сообщила мне мама. — А уж как я старалась. Ему было пять лет — пять или четыре, — когда он, видишь ли, стал находить логические нестыковки. «Как он может прийти во все дома в мире?» Я сочиняла разные объяснения, но они его не убедили. И через год он уже вручал мне список подарков, которые хотел бы найти в своем носке.

— Нужно было лучше убеждать, — откликнулся Джей Пи.

— А как ты праздновала Рождество, Лекс? — спросила меня его мать.

Той ночью он уперся коленями в мои плечи и сдавил мне горло. Пять секунд, десять секунд — больше. Его мать все еще суетилась на кухне под нами — готовила еду на завтра. Перетаскивала чертового эльфа. Сквозь темноту я разглядела лицо Джей Пи — оно показалось мне не таким, как всегда: я прочитала равнодушие, а еще он совсем не получал удовольствия. Я дала стоп-сигнал.

— Почему? Тебе же нравилось?

— Да. Но не так.

— Как — не так?

— Не так, чтобы ты злился.

Это был канун Рождества. На следующий день, не дожидаясь, пока Джей Пи проснется, я ушла прогуляться и гуляла очень долго, желая, чтобы усталость и холод вытеснили все мысли и ощущения. Свет в домах был погашен, но в некоторых спальнях все же горел. Гирлянды висели на окнах и дверях.

Мы открыли подарки за чаем, мать Джей Пи — все еще сидела в ночной рубашке. Она подарила мне джемпер с рождественским узором и книгу по медитации.

— Эта книга перевернула мою жизнь.

— Как раскраски для взрослых? — уточнил Джей Пи. — Как зумба-фитнес?

За ужином они снова поссорились. Мы надели тематические колпачки и взрывали хлопушки. Я спокойно жевала, глядя в тарелку и периодически пробегая взглядом по выставленным на столе блюдам. Окна покрылись узорами, запечатав нас внутри. Джей Пи рассказывал о том, какая у нас с ним будет семья.

— В людях, которые всю жизнь прожили в Лондоне, есть такая особенность, — сказал он. — Мы с Лекс знаем таких людей. Это такая… ну, уверенность, что ли. Ты растешь и воспитываешься среди культуры, спорта, коммерции. Ничем из этого их не удивить. Мы считаем, что если где и растить детей — то только там.

— Что, прямо в самом центре, там, где вы сейчас живете?

— Прямо в самом центре.

— Ну не знаю. Это же немыслимо. Вы вдвоем, и никого из родственников рядом. Вокруг только выхлопные газы да толпы людей. То ли дело здесь.

— В заднице — ты имеешь в виду!

— Джей Пи. — Я попыталась его одернуть.

— Я советую вам не заводить детей, — сказала его мать. — Чтобы не получить потом такой вот благодарности.

— Вообще-то мы уже и так все решили, — ответила я.

Джей Пи даже пить прекратил. Он вскочил так стремительно, что его стул покачнулся и упал на пол.

— Прошу прощения, — сказал он, не отрывая от меня глаз.

Его мать хихикнула и пояснила:

— Не переживай, он всегда умел устраивать сцены.

— Спасибо еще раз, — ответила я. — Ужин был великолепным.

Она улыбнулась.

— О таких вещах лучше узнать как можно раньше.

Она вертела в руках брелок от своей хлопушки — надевала его то на один палец, то на другой. Я была уверена, что она его сохранит.

— Я пойду посмотрю, как он там, — сказала я.

Откатив раздвижную дверь, я вышла в сад — к Джей Пи. Небольшой островок бетона, со всех сторон окруженный травой. Мы стояли вдвоем на брусчатке — оба одетые не по погоде легко. Я сняла свой колпачок. Небо было темно-белым, как вчерашний снег. Через час уже стемнеет. У меня возникло чувство, что сейчас вечер воскресенья, мы вернулись с отдыха и едем из аэропорта. Ощущения притупились.