Эбигейл Дин - Девушка А

— Без комментариев.

И «без-комментировал» весь оставшийся день.

Отпустили его лишь поздно вечером. Когда ему возвращали личные вещи, офицер взял и стряхнул несколько тонких монет на пол, тем самым вынудив Отца нагнуться и поднять их.

— Смотри не потрать все разом, — сказал офицер.

Отец притянул нас к себе.

— Здесь преследуют таких людей, как мы. Которые хотят жить так, как живем мы, — сказал он.

Я вспомнила смех, поднявшийся в школьном коридоре, когда мы с Матерью выходили наружу. Отец положил мне на шею ладонь, все еще холодную после улицы, и я накрыла ее своими руками, чтобы согреть.

В тот вечер Итан впервые за долгое время захотел со мной поговорить. Я шла мимо его комнаты, собираясь лечь спать, когда он вдруг окликнул меня, так тихо — я даже подумала, что мне послышалось. Он снова окликнул, и на этот раз я, постучавшись, вошла. Он валялся на кровати в школьных брюках, держа над собой Библию. Стоило мне войти, как он внезапно запустил ею в меня — поймать я не успела. Книга больно ударила меня в грудь.

— Что ж, — рассмеялся он, — «не укради».

— Мы еще ничего точно не знаем, — ответила я, и он снова рассмеялся.

— Как ты думаешь, на что он тратил деньги? Готов поспорить, на какие-то реально темные дела. Старина Джолли. Он всегда был того, но такого я от него не ожидал.

— Как ты думаешь, Отец причастен?

— Сомневаюсь. Джолли не из тех, кто станет делиться своим барышом. А если бы и делился, не думаю, что из этого вышел бы толк — Отец-то наш с головой не дружит.

— С чего ты взял? — спросила я и, не удержавшись, добавила: — Ах да, ты же его главный наперсник.

— Во всяком случае со мной считаются.

Итан поднялся. Он всегда был выше меня — Далила и та стала выше меня, — но в последнее время его тело налилось еще и силой. На руках и груди бугрились мускулы. Я слышала, как он делает упражнения по вечерам: характерный звук каждого движения повторялся многократно, сопровождаемый вдохами и выдохами. Он совершенствовал себя. Итан отступил от меня на шаг. Я распрямила плечи, как учил нас Отец, и сделала такое лицо, чтобы нельзя было подумать, будто я испугалась.

— Мне кажется, с головой у него все хуже и хуже. — Итан произнес это тихо. Чтобы расслышать, мне пришлось самой приблизиться к нему. — Сейчас он уже думает, будто весь мир сговорился против него. Всё твердит, что нужно построить собственное царство, прямо здесь, в этом доме. Эта заморочка с полицией только подтвердила все его давние подозрения.

Итану по-прежнему нравилось делиться знаниями. Отчасти из-за благодарности, в которой он искал и находил подтверждение тому, что он умнее всех. Я кивнула, давая понять — мне нужно время, чтобы все обдумать, и задала ему единственный вопрос, имеющий какой-то смысл:

— И что же нам делать?

— Думай сама, Лекс. Я не сделаю этого за тебя.

Для этого он, наверное, меня и позвал. Он держался в стороне от нас, и никакие общие планы его не интересовали. Перед тем как выйти из комнаты, я вспомнила, что знаю теперь о нем одну вещь, а он еще не в курсе.

— А почему это тебя сегодня не было в школе?

— Я был.

— Нет, не был. Мать пришла за нами, и я не смогла тебя найти. И тебя не было всю неделю.

— Ну… может, там и нечему больше учиться.

— Не говори ерунды.

— Ну ладно, я трачу время на более полезные дела. Иногда хожу в библиотеку. Там никогда не скучно. А иногда…

— Что?

— Попрошайничаю на улицах.

— Что ты делаешь?

Он изобразил озабоченную улыбку:

— «Пожалуйста, у вас ведь найдется лишний фунт? Мама забыла положить мне сэндвичи сегодня». — Улыбка на губах дрогнула и рассыпалась смехом.

Через несколько секунд, видя, что я не разделяю его веселья, он утер глаза и опрокинулся на кровать.

— А на школу в приходе Мур Вудс-роуд, думаю, скоро всем будет наплевать, — сказал он.

Я не захотела этого признать, но Итан оказался прав насчет школы — в академию «Файв Филдс» я больше не вернулась. На следующий день после ареста Джолли я услышала, как Отец с раннего утра ходит по дому. На улице еще не рассвело, а я лежала в тепле и даже не была голодна. Я закрыла глаза и натянула одеяло, а когда проснулась в следующий раз, солнце уже взошло. Будильник, обычно стоявший на полу, куда-то делся.

— Мы что, проспали? — спросила Эви, выбираясь по-черепашьи из-под своего одеяла.

— Я не знаю.

Не вылезая из постели, я, чтобы согреться, натянула школьный джемпер — прямо поверх пижамы. Родители сидели в кухне, держась за руки. Мать приглаживала Отцу волосы на висках. На столе перед ними лежала куча часов, не только будильники и часы из коридора и гостиной, но также и пластиковые розовые часики, которые Далила получила в подарок на свои девять лет.

Когда я вошла, родители пересели. Посмотрев на мой джемпер, Отец улыбнулся, как улыбаются детским оплошностям.

— Это тебе больше не понадобится, — сказал он.

На место кухонных часов он повесил крест из «Лайфхауса». Неловко пристроил прямо над плитой.

— Разбуди-ка остальных, мы расскажем вам одну новость, — попросила Мать.

Когда на кухне собралась вся семья, Отец заговорил:

— То, что случилось с Джолли, — омерзительно. Власти плохо относятся к религиозным группам, даже если они мирные, — я это уже давно подозревал. Такая позиция властей, как я вижу, вгоняет нас в уныние, мешает нашему самоосмыслению, является причиной наших грехов и нашей, — тут он бросил взгляд на меня, — циничности. Мы должны перестроить нашу жизнь, сделать ее более свободной и осознанной, избавиться от оков школьного образования.

Он сам будет нас учить.

Новости обрадовался только Гэбриел.

— И что, нам больше не нужно ходить в школу? — спросил он.

Отец кивнул, и Гэбриел, судорожно вздохнув, прижал к груди кулачки. У Отца имелись разные идеи насчет того, как организовать наши дни. Время, как он посчитал, — это лишняя помеха, он сам будет за ним следить. Отныне школьные звонки не будут руководить нашей жизнью, больше не будет наступать время возвращаться домой. Книги, по которым мы учились в школе, предстоит выбросить — он сегодня же лично их соберет. А выбрасывать ли из головы все, что мы из них почерпнули, — это наше дело.

— Вам придется кое-что забыть. Зато сколько нового предстоит узнать.

В то утро Отец написал два письма: одно — на имя директора академии «Файв Филдс», другое — на имя директрисы школы, в которой учились Эви, Гэбриел и Далила. Письма были вежливыми и поверхностными.

Отец желал бы реализовать свое право на домашнее обучение детей. Он изучил куррикулум [39] Куррикулум — может толковаться как «учебный план» или «курс обучения». Куррикулумом называют формализованную связь курсов по сложности и их содержание, предложенное и утвержденное высшими учебными заведениями как необходимое для успешного воспитания учащихся. («Куррикула», — прошептал мне Итан одними губами, не в силах удержаться) и уверен в том, что он и его жена сумеют обеспечить его выполнение. Визитам педагогов из Совета школы они будут только рады.