Эбигейл Дин - Девушка А

— Здравствуйте.

Он моргнул:

— Александра! А я вас не узнал.

— Очень рада вас видеть, — сказала я, и это было действительно так.

Он протянул мне руку, и я пожала ее.

— Я понимаю, что вы вовсе не обязаны здесь быть. И очень ценю, что вы все же приехали.

— Незачем вам встречаться с этими людьми одной, — сказал он.

— Думаю, я с ними справлюсь.

— Вы-то? Вы с кем угодно справитесь!

На самом деле это Билл все устроил. Он порекомендовал юриста — специалиста по завещаниям, который проверил документы, подписанные моими родственниками. Он организовал строительную экспертизу, вызвал инспекторов и внимательно изучил их заключение. Выяснил, каков текущий бюджет комитета и какие предложения у него есть на сегодняшний день. Пригласил членов комитета на обед — они оказались несколько старомодными и с легкостью поддались его обаянию. Добился того, чтобы наша встреча состоялась именно в пятницу утром, когда все — Билл знал это наверняка — будут в самом хорошем расположении духа.

— Ну что, готовы?

— Вот тезисы, а вот чертежи.

Чертежи оказались моим единственным вкладом в эту встречу. Кристофер работал архитектором в одной из высококлассных студий, в Северном Лондоне; он согласился съездить в Холлоуфилд на полдня и сделать первичные чертежи по сниженным расценкам.

— Может быть, мне остаться и провести там выходные, как ты думаешь? — спросил он, прежде чем заказывать билеты.

— Думаю, не стоит, — ответила я.

Аккуратный деревянный тубус он привез мне в «Ромилли» лично. У него тряслись руки, когда он мне его вручал. Подошел к окну и стоял там, глядя вниз, на улицу, пока я вынимала чертежи и раскатывала их на покрывале. Они лежали один на другом, поэтому сначала я увидела наш будущий центр снаружи, в каркасе из дерева и металла. На следующем чертеже наружные стены уже отсутствовали, и можно было посмотреть, как все будет выглядеть изнутри. Маленькие человечки бродили между комнатами, сидели за столами, стояли в коридоре и возле раковины в кухне. На самом последнем чертеже здание изобразили схематично, чтобы показать находящийся за ним сад. Я водила пальцами по тонким карандашным линиям, пытаясь сопоставить картинку с домом из моих воспоминаний. Даже листы, на которых выполнили чертежи, никак не ассоциировались с Мур Вудс-роуд, где каждый клочок бумаги оказывался потрепанным и уже исписанным.

— Разрабатывать проект для друга как-то неловко.

— Он превосходен. — И я рассмеялась. — Это очень дорого?

— Ну могло бы быть…

Секретарь в офисе встрепенулась, как будто ее только что разбудили.

— Вас ждут, — сказала она нам.

И все вместе мы вступили в тускло-серый коридор. В Лондоне подобные здания выглядели презентабельно — за ними следили, ухаживали, прибирали их по ночам; здесь же повсюду валялись стопки старых рекламных листков и местами отсутствовали лампочки. Здесь почти ничего не происходило, а когда и происходило, свидетелями этого становились совсем немногие. Ковровая дорожка — вся в матовых пятнах грязи и клея — норовила свернуться вдоль плинтусов, как будто решила, что с нее хватит.

Члены комитета ждали нас в кабинете — небольшой душной комнате с тяжелыми шторами и столом, который казался чересчур большим для собравшихся за ним людей. Я готовилась к тому, что узнаю их, а они узнают меня, но я не знала ни одного из этих пожилых людей. Я вспомнила Девлин. Первой в комнату совещаний всегда входила она — рука готова к рукопожатию, губы — к улыбке. Девлин слопала бы их и не подавилась.

— Знакомьтесь, это Александра, — представил меня Билл.

— Здравствуйте, — сказала я и пожала по очереди пять рук.

Около стола стояло с дюжину свободных стульев, но я не стала садиться. «Пускай разглядят меня как следует, — подумала я. — Обсудят потом меня за обедом. Пусть смотрят». Я ожидала, что они будут подозрительны и непреклонны, но сейчас осознала, что в основном они грустны.

— Наверное, вы знаете меня как девочку А, — начала я. — Позвольте мне рассказать вам о нашем Общественном центре.

Здание будет построено со стороны верещатников, материалы наружных стен — дерево и металл. С Мур Вудс-роуд к фронтальному стеклянному фасаду проложат деревянный пандус. Тут, как вы видите, гостеприимный вестибюль с круглыми столами и компьютерами. В самый первый год здесь будет стоять запах древесины. В этом вестибюле планируется проводить занятия по программированию — их будет вести местный IT-консультант; раньше в этом городе она держала свой компьютерный магазин. В заднюю часть дома ведет открытый коридор, по обеим сторонам коридора — двери, расположенные друг напротив друга. За одной из них — детская библиотека с книжными полками и креслами-мешками, на стенах — трафаретное изображение двух детей, указывающих путь. За другой дверью — зал с небольшой сценой и кушетками, на которых можно отдохнуть после танцев. В определенные дни здесь смогут собираться взрослые; они сядут в круг и, если захотят, расскажут другим о себе и своих проблемах. Пройдя мимо этих двух дверей, вы увидите, что коридор ведет в еще одну комнату, с окнами в крыше. Когда-то здесь находилась наша кухня, кухней она и останется. Там столешница, раковина и холодильник — для разных случаев. Холодильник всегда полон продуктов. Открыв раздвижные стеклянные двери в конце здания, вы попадете на террасу. Летними вечерами, когда облака вспыхивают заревом, можно будет сидеть там и наблюдать, как холмы поглощают солнце. Также на ней можно проводить небольшие мероприятия — выступление хора, пивной фестиваль, музыкальные представления.

Я понимаю, какое проклятие наша семья навлекла на этот город. Когда-то давно на здешних фабриках производили пряжу, и это приносило деньги. У причала толкались лодки. Важные люди из городов, в которых вы никогда не бывали, приезжали сюда, чтобы оценить возможность вложения средств. Сейчас ваш город не славится ничем масштабным, зато может прославиться личной историей. Короткой и жестокой. Поверьте, я знаю, что это такое. Вы можете снести дом или потребовать, чтобы мы его продали. Но вот прошлое вы не сотрете и не переделаете, как и не измените памяти о нем. Просто возьмите его и используйте во благо. Для вас, как и для нас, это возможность сделать из старого что-то нужное и полезное. Идея амбициозная. Я это признаю, — заключила я.

Одна из членов комитета, сидевшая в середине ряда, жестом предложила мне сесть. Я осознала, что все остальные смотрят на нее. Ждут, когда она заговорит.

— Есть вещи похуже амбиций, точно вам говорю, — сказала она.

Я села напротив нее и вытащила из своей папки чертежи Кристофера и заявку на перепланировку, над которой мы с одним из моих коллег просидели до ночи.