Эбигейл Дин - Девушка А

— Бог их знает. Пожизненное лечение. Знаете, мне кажется, несколько из них умерли.

— Всего лишь несколько, — произнесла Далила, обращаясь ко мне, и пожала плечами.

— А чем вы занимаетесь? — спросила я у него.

— Финансами. — Он ответил так, будто, чем бы он там ни занимался, я все равно не смогла бы понять.

Я сказала:

— А я — юрист.

— И хороший? — спросил он.

Я жевала, поэтому Далила перегнулась через меня и ответила:

— Самый лучший.

На этом мы и закончили.

Танцплощадку организовали в нижней части сада — там, где мы с Далилой пили шампанское перед ужином. Несколько поколений семьи Аны ритмично двигались в такт музыке. Девчушки с букетами носились между ними или катались по траве, хватая друг друга за подолы. Кто-то столкнул Итана в бассейн, и теперь он оказался в центре событий — волосы прилизаны, бабочка расстегнута, на танцплощадку капает вода. Я погружалась в себя и сознавала это. Становилась печальнее и слабела. Это танцы так подействовали на меня.

Далила рухнула на стул рядом со мной.

— Что не так? — спросила она.

— Да нет, ничего, — ответила я.

— Мне показалось, ты кого-то высматриваешь.

— Нет. Я просто смотрю.

Она прикрыла глаза и сказала:

— Как всегда, просто смотришь. А потанцевать? — Она положила голову мне на плечо и добавила: — Тот человек, за ужином. Кого он тебе напомнил?

Он стоял где-то с краю, разговаривал с девушкой в платье, которое выглядело дешевле, чем платья остальных дам. Она чуть склонила голову, словно размышляя, какое из двух выражений лица ей выбрать — восторженное или презрительное.

— Отца, — ответила я.

— В том-то и дело, понимаешь, — сказала она. — Таких, как он, в мире полно.

Далила встала и покачнулась. Я протянула руку, чтобы ее поддержать. Она зажгла сигарету, подняла свой бокал, отклонившись назад, одновременно смеясь, потом снова наклонилась вперед, обратно ко мне. Какое-то время я смотрела, как она танцует, и улыбалась ее нелепости — тому, как все убирались с ее пути. В конце песни она обернулась ко мне и сложила из больших и указательных пальцев сердце. Любовь. Легко меняться, принимая ту форму, какой требует праздник, — в этом была вся Далила.

Когда время подошло к двум, я взяла свои пиджак и сумочку. Танцплощадка уже пустовала; оставшиеся гости расселись кучками на траве или пили вино на веранде прямо из бутылок. Ана с одной из подружек невесты валялись на пляжной кровати, у них была полуторалитровая магнум [45] Магнум (фр. Magnum) — использующаяся во Франции разновидность бутылки для шампанского емкостью 1,5 литра. на двоих.

— А Итан где? — спросила я.

Она пожала плечами и сказала:

— Иди сюда. — И потянулась ко мне, как ребенок, который просится на руки.

Я склонилась и обняла ее, зарывшись лицом в ее волосы, и тогда, будучи так близко, она сказала мне, как бы по секрету:

— Сегодня был хороший день.

— Хороший, — согласилась я, — правда хороший.

— Прости, что в прошлый раз…

— Ничего.

— Эй! — произнесла она так, как будто некое воспоминание в этот момент поднялось из глубин ее памяти на поверхность. — Вы с Далилой, что — выдавали себя за других на ужине?

Закончив смеяться, она расцеловала меня в обе щеки:

— Пришли Итана ко мне, ладно?

Я кивнула. Не успев договорить «пока», я вновь обернулась к ней и сказала:

— Когда мы снова встретимся — не сегодня, конечно, — нам нужно будет поговорить. — Я пятилась, держа руки в карманах. — Поговорить о Гэбриеле. Ему уже намного лучше. Я думаю, он тебе понравится.

Итана не было ни в саду, ни у стойки портье. Я вызвала такси к площади и пошла туда, вверх по тихим темным улицам. Несколько заблудившихся гостей сидели, съежившись, у подворотен. Какая-то девушка, спотыкаясь, прошла мимо меня по направлению к гостинице. Ставни на окнах были прикрыты, но сквозь некоторые из них виднелись телевизионные экраны и лица смотревших в них людей. Выйдя на ветер, я застегнула пиджак. Через неделю сюда перестанут летать самолеты — наступит конец сезона.

На площади я обнаружила Итана, он стоял у дверей церкви. Смотрел на центральный проход, держа в руке бокал с янтарной жидкостью. Я поднялась на несколько ступенек, чтобы встать вровень с ним. С порога было видно, как в глубине церкви, томящиеся в темноте, поблескивают иконы.

— Ана ищет тебя, — сказала я.

— Лекс, мы ведь с тобой сегодня и словом не перекинулись.

— Говорят, на собственной свадьбе так всегда и бывает.

— Большую часть этой свадьбы я бы лучше проболтал с тобой.

Порыв ветра ударил меж дверей, ворвался внутрь, там что-то упало.

— Я уже ухожу. Просто подошла попрощаться.

Итан положил руки мне на плечи. Казалось, он подыскивает для меня какие-то слова — очень правильные, — но они все время ускользают от него.

— Еще раз прими мои поздравления! Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Так что увидимся мы, я думаю, теперь нескоро.

Я накрыла ладонями его руки и сняла их со своих плеч.

— Смотри не профукай все, — бросила я на прощение.

Оливия ждала меня, как и обещала. Она читала на веранде, сидя на белом пластиковом стуле, закинув ноги на столик. Мотыльки кружились на свету прямо у нее над волосами. На столике стояли бокал с багровыми разводами внутри и пустая бутылка из-под красного вина.

— Я намеревалась тебе оставить, но ты пришла позже, чем я предполагала.

Я подтащила стул, рухнула в него и пристроила ноги, рядом с ее ногами.

— Ну как? — спросила она, потянулась ко мне, и я позволила взять себя за руку.

— Нормально.

— Вкусная еда? Хорошее вино?

— Да.

— Если хочешь, можно поговорить об этом как-нибудь потом.

— Да, пожалуй.

Она взяла свою книгу и продолжила читать, а через минуту вернула ее на столик и посмотрела на меня поверх бокала.

— Обо всем?

— Да. Обо всем, — ответила я.

Утром я проснулась в холоде и недоумении, скрючившись на матрасе, который мы вытащили на веранду. Типа чтобы проснуться, глядя на океан. Тогда идея показалась отличной.

Я слышала, как тарахтит двигатель автомобиля. Чемодан Оливии стоял у двери. Она с круглыми глазами и полными руками вещей, которые еще предстояло упаковать, осторожно спускалась по лестнице.

— Это нечестно, — сказала она, увидев меня. — Нам стоило остаться здесь еще на день.

— Или еще на год.

Мы говорили шепотом, как обычно разговаривают по утрам. Она запихнула в чемодан оставшиеся вещи, с трудом застегнула молнию, усмехнулась и сказала:

— Вот черт.

Обхватив меня руками, Оливия поцеловала меня в волосы, затем в руке у нее оказался чемодан, и она вышла в утро.

Мой рейс был после полудня, и дел почти никаких не осталось. Я убрала свой розовый костюм и прошлась по комнатам, собирая разные восхитительные безделушки. Старинное каменное пресс-папье на прикроватной тумбочке. Модель гребной лодки, раскрашенную вручную в те же цвета, что и настоящая лодка в бухте. Вчера мы открыли все окна, и плеск волн теперь пронизывал дом.