Корен Зайлцкас - Учитель драмы

Отодвинув занавеску, я ожидала увидеть на улице Виктора вместе с детективами из «Бахрама» и половиной нью-йоркской полиции, но ни одной машины с государственными номерами не было.

– Вы кого-то ждете? – спросила Бриттани преувеличенно вежливым тоном, в котором был слышен страх.

– Неважно. Я просто превращаюсь в назойливую соседку, которая сует нос не в свои дела. Не бери в голову.

«Вайсрой» был битком набит венчурными предпринимателями и финансовыми консультантами с редкими блестящими вкраплениями молодых эффектных женщин. Народу было так много, что я могла только стоять на одном месте и наблюдать за окружающими. Каждый человек улыбался так, будто был готов в любую минуту заняться сексом или только что кончил. Мое нижнее белье было старше большинства присутствующих.

За моей спиной раздался голос:

– Грейс.

Я повернулась, готовясь увидеть знакомые черты мужа, но минувшие десять лет изменили его до неузнаваемости. И дело было не в том, что где-то что-то обвисло или потеряло форму. Просто та избыточная жажда жизни, которая раньше плескалась через край – как в тот раз, когда он бежал за поездом с сигаретой в зубах и двумя рюкзаками за спиной – теперь полностью сосредоточилась в его глазах, горевших таким невыносимым напряжением.

– Оз.

Он поцеловал меня в обе щеки, и я почувствовала запах табака, средства для волос и еще чего-то с оттенком аниса.

– Посмотри-ка на себя, опять сделала волосы, как у ведьмы. Прямо как в Варанаси. Помнишь ту ночь, когда мы покрасили тебя хной? Мои самые чувствительные части тела были черными еще пару недель.

На нем были узкие брюки. Говорил он слишком громко.

– Помню.

– Ну а теперь ты притворяешься итальянкой, да? Прекрасное прикрытие. Кстати, ты знаешь разницу между итальянским флагом и ирландским? – Он сделал эффектную паузу. – Не волнуйся, никто не знает.

Я не стала даже изображать смех.

– А твой акцент. Настоящий, американский! Такой же идеальный, как у твоего отца. Даже лучше! Он бы гордился тобой.

Я пробормотала что-то про то, что училась у лучших.

– Хочешь коктейль? – спросил он. – Они тут везде кладут халапеньо. Тебе понравится. Я сначала не мог понять, мартини я заказал или гаспачо.

– Я выпью мартини, – сказала я.

Раньше я задумалась бы, не впаду ли я после пары глотков в медикаментозную кому от лоразепама и не утопят ли меня в Ист-Ривер, но я внимательно прочитала статью, про которую мне рассказал Фрэнсис, и перестала бояться.

– Итак, – сказала я, когда мы уселись друг против друга за маленький металлический столик. – Какие новости от Альбины?

– Альбина? – Он откинулся на черном кожаном диванчике из кожзаменителя. – Ничего себе, я не вспоминал это имя много лет.

Я с наслаждением наблюдала, как он начал ерзать и потирать себе шею, пытаясь изобразить удивление.

– О, правда? Она приехала из Дубая во Францию в прошлом месяце и была экстрадирована в Британию. Ты об этом не слышал?

– Альбина? Нет! Она разве не была маркизой? Я и не знал, что ты поддерживаешь с ней связь. Альбина… Ну и ну. Ты меня прямо поразила. Насколько я помню, самое «преступное», что она могла себе вообразить, это положить лимон в джин с тоником. Что такая богатая старая кошелка могла сотворить?

– Помимо всего прочего, она играла существенную роль в турецкой схеме. В твоей турецкой схеме.

Оз силился сделать вид, что ничего не понимает: «Какой? Моей?» , но быстро бросил эту игру и влил в себя остатки коктейля.

– Послушай, – сказал он с озорной улыбкой, как будто я застукала его за кражей чаевых у бармена. – Это был просто бизнес. Она приводила потрясающих клиентов.

– Значит, все это ради наживы.

– Мы защищали тебя. Твои руки должны были оставаться чистыми.

– Ха!

Он действительно постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче:

– Я хотел сказать тебе, Эрин. Но она заставила меня поклясться, что я сохраню все в тайне. Для нее наступили тяжелые времена после того, как умер твой отец. Ей нужны были деньги.

– Ей нужны были деньги после того, как умер мой отец, – повторила я медленно и вдумчиво.

– Да, – сказал он, отпив из своего стакана, в котором оставался один лед.

Даже после стольких лет я смотрела на гостиничный номер Оза глазами горничной. Судя по всему, табличка «Не беспокоить» висела на его двери постоянно. Я с трудом разглядела прикроватную тумбочку за горой пустых пакетов из-под чипсов и бутылок спиртного. Ковер был выстлан финансовыми газетами и журналами. На кровати лежал номер «Нью-Йорк» , раскрытый на статье «Пятьдесят новых нью-йоркских стартапов, о которых вам нужно знать».

Я оглянулась в поисках следов пребывания здесь моего отца.

Наконец все в моей голове сложилось. Я поняла, почему папа так настаивал на нашем визите в Клашердон тогда, много лет назад. Они прыгнули выше головы, сделав своими целями богатых друзей Альбины, и нуждались в беспристрастном свидетеле, чтобы натурально инсценировать смерть моего отца. В противном случае сама Альбина могла стать подозреваемой в убийстве.

Только когда папа узнал о моей поездке в Ирландию, он понял, что потерял союзника, поэтому решил переманить на свою сторону Оза, заплатив ему и пообещав долю в деле, которое они с Альбиной хотели провернуть в Лондоне.

– Ну что, давай перейдем к делу?

Он показал неприличный жест, будто намекая на «старые времена».

– Твое предложение, – уточнила я. – Расскажи, что ты придумал.

– Ах, это. Давай. Я все равно помолвлен. Русская девушка. Вера. Очень хорошо ладит с инвесторами. Не так хорошо, как ты, конечно, но у нее совсем другой набор навыков. Ключевое слово тут «набор».

Я закатила глаза.

– Как бы там ни было, ты всегда говорила, что именно интернет поможет преуспеть в бизнесе. А твой папа считал, что там нет настоящего живого общения, помнишь?

Слушать рассказы о папе от Оза было противно, как никогда.

– Меня дома ждет няня.

– Ты хочешь сокращенную версию?

– Да, пожалуйста.

– Самые успешные медиастартапы сейчас появляются именно в Нью-Йорке. WayUp, A Plus, SeatGeek, Vibe. Столько же энтузиазма, как на заре Кремниевой Долины, только игроков меньше. Здесь так много молодых стартапов, что непонятно, с кем конкурировать. Мы уже много месяцев вкладываемся в них – с того самого момента, когда начали в этом разбираться.

Я сощурилась при слове «мы».

– И что? Ваш великий план заключается в том, чтобы создать липовый стартап и получить финансирование?

Он улыбнулся мне своей старой хитрой улыбкой.

– Лучше. Мы будем их разорять. Мы с Верой, моей матрешкой, приходим к ним и представляемся венчурными предпринимателями. Выглядим соответствующе. Мы даем этим технологичным детишкам поразить нас своей презентацией. Я говорю: «Ну, даже не знаю». Вера рассыпается в комплиментах: «Да, это гениально». И так далее. Ей все нравится, и она хочет инвестировать крупную сумму. И мы наблюдаем, как они писаются от счастья, так? Они просто в щенячьем восторге. Большинство из них просто подростки. Более того, подростки с компьютерами. Значит, они к женщине и близко не подходили.