Корен Зайлцкас - Учитель драмы

Подростки с компьютерами . Кажется, ему и в голову не приходило, что он предлагает мне пойти против моих же соплеменников.

– И что дальше?

– Дальше я прошу своего человека поработать над «юридическим аспектом». Мы организовываем встречу, показываем им фальшивый кассовый чек и откупориваем дорогое шампанское, пока они подписывают контракт. Они относят чек в банк, его проводят, деньги оказываются у них на счету, и только несколько недель спустя банк обнаруживает, что чек был фальшивый.

– Но зачем тебе нужны интернет-стартапы?

– Ни за чем. Когда они поймут, что их надули, я потребую с них денег за то, чтобы разорвать контракт.

– Значит, вымогательство.

Он осуждающе зацокал языком.

– Грейс. Тебе обязательно использовать эти термины? Зачем?

Но я сейчас была не в настроении выслушивать его монологи в духе «Что значит имя?» [117] Отсылка к цитате У. Шекспира: «Что значит имя? Роза пахнет розой, Хоть розой назови её, хоть нет» («Ромео и Джульетта», перевод Б. Пастернака). (Прим. ред.) .

– Звучит так, как будто ты уже все придумал. Зачем тебе я?

– Проблема в прозрачности. Или как минимум в публичности. Нам нужно много сайтов, чтобы наша венчурная компания выглядела серьезно. И еще нам нужен деловой блог. В сделках детишкам больше всего нравится, когда о них пишут. «Венчурная фирма вложила два миллиона фунтов в компанию, занимающуюся облачными анализаторами».

– А это не добавит рисков? Такой медийный след в интернете с кучей доказательств против вас?

– Ну, название компании каждый раз будет меняться.

Мне стоило догадаться.

– Значит, ты хочешь, чтобы я стала вашим постоянным неофициальным контент-менеджером? Ты ведь можешь платить за эту работу кому-то другому.

– Помнишь, как я говорил, что однажды тебе придется предоставить рекомендации мне ? Кто-то другой не может выдать восторженный отзыв с полпинка. Рассказать этим кибердетишкам, как моя компания помогла его стартапу. Ты единственная, кто может написать и программу, и сценарий. Мне нужна актриса и компьютерный гений.

– И с чего ты взял, что у меня будет время на это?

– Ты же все равно ищешь работу, раз решила уволиться? Ты же решила уволиться, верно?

Я сморгнула.

– Твой Генри Аптон говорил со мной так, будто у него на этот счет есть сомнения. Мне будет очень неприятно, если ты солгала мне.

Сначала я думала, что тюремный срок так сильно на него повлиял. Но его ожесточила не отсидка. А уроки моего отца.

Он положил руки на пояс, продемонстрировав свой дизайнерский ремень.

– Давно ты объявился в Нью-Йорке, Оз?

– Четыре года назад. Или нет, пять?

В моей голове задвигались шестеренки.

– Четыре или пять лет назад ты еще должен был отбывать наказание в Британской тюрьме. Я отправляла тебе письма.

– Поправка: Сима отправляла мне письма. Меня освободили досрочно. Я думал сказать тебе, но ты сама оказалась далеко не образцом честности. Ты уехала из страны, не предупредив меня.

– Почему ты был так в этом уверен?

– У меня есть друзья, Грейс. Люди из муниципалитета. Ты думаешь, они не сообщили мне, когда в квартиру переехала твоя лесбийская подруга-компьютерщица?

– Ты прекрасно знаешь, что ее зовут Сима.

– Когда я об этом узнал, я попросил кое-кого из компании навести справки в иммиграционной службе. Я не мог поверить, что ты даже не потрудилась сделать новые паспорта. Фитцпатрик остался Фитцем, а ты Грейс.

Когда я только переехала в Америку, я не могла вынести мысли о том, что Фитцу придется менять имя. Мы назвали его Фитцпатриком в честь благородного ирландского рода, Озу нравился девиз этой династии: « Fortis sub Forte Fatiscet », что означало «Сильный уступит сильному».

А тогда мне очень нужна была сила.

– Если я войду в дело – к слову, я пока еще не согласилась – то я сделаю это на нескольких условиях. Первое – ты больше никогда не будешь беспокоить моих работодателей.

Он просто смотрел на меня с дружелюбным выражением легкого вызова. Он прекрасно знал, что нельзя ни на что соглашаться сразу.

– Второе – ты не будешь получать процент с моей зарплаты. Ни сейчас, никогда. Еще одно – мы с тобой будем работать в тесной спайке. Ты будешь проверять каждый файл и подписываться под каждым словом, прежде чем что-либо отправится в Сеть.

– И все? По рукам.

– Нет. Условие номер три: я буду делать всю работу на одном из твоих компьютеров, не на своем. И на краденый ноутбук я тоже не соглашусь. Мне нужна лицензированная машина с серийным номером, по которому я смогу тебя отследить. Это моя страховка.

– Ради бога. Можешь взять этот, если его достаточно для работы.

Он отдал мне средненький ноутбук с предустановленной операционной системой, который лежал у него на столе.

– Ну что, договорились?

– Договорились.

Он пожал мне руку, и в этом жесте проблеснуло что-то, напомнившее о нашей старой дружбе. На одну секунду мне стало его жалко. Да, он предпочел моего отца мне, но кто знает, принял бы он то же решение, если бы я нашла в себе смелость рассказать ему, что сделал мой отец, когда я была маленькая.

Когда мы прощались, у меня завибрировал телефон. Виктор написал в «Бахрам»:

«Мне бы хотелось поподробнее обсудить вашу теорию, что моя жена общалась с убийцей по одноразовому телефону. Вы возьмете образцы ДНК тогда же, когда будете проверять Рэнди на полиграфе?»

Я была сыта по горло. Оз со своими деловыми предложениями. Виктор со своими зловещими визитами в мой дом. А теперь еще и гнетущие мысли о том, что где-то во Флориде Рэнди исполняет роль испорченного телефона, пока к его пальцам подключают провода полиграфа.

На следующий день я попала в какой-то особенный, подготовленный лично для меня уголок ада. Фрэнсис решил устроить «разгрузочные» выходные без гаджетов.

Он очень хотел настоящей жизни за рамками нашей пятидесятитрехчасовой рабочей недели, поэтому запретил использование электронных устройств по субботам, чтобы у нас гарантированно был хотя бы один день без ответов на письма родителей и заполнения электронных дневников.

Когда он предложил эту идею, она показалась мне замечательной. Даже возвышенной. Я представила, как дети играют в свои любимые карточные игры, пока Фрэнсис переписывает роман от руки, яростно вдавливая ручку в бумагу. Я убедила себя, что могла бы провести время за приготовлением изысканного завтрака и прослушиванием «Субботнего выпуска» на «Радио Нью-Йорка».

Но через двадцать минут завыла пожарная сирена. Дети дрались врукопашную, поспорив о правилах «Пьяницы», а я даже не могла открыть интернет, чтобы найти способ помочь им или хотя бы спасти испорченный голландский соус.