Андрей Мерзляков - Пацан

— Где Вик?

— Кто это, пацан?

— Девочка, пап.

— А… домой отправил, когда повозка проезжала.

— Ты ей ничего не сделал? Скажи только честно, прошу.

— Нет. Она и так напугана была до смерти. Собирался бы в город, поехал бы с ней.

— Зачем? — выпалил я.

— Отцу ее передать лично в руки. И прочитать ему лекцию по поводу правильного воспитания детей. Не делай вид, что я забыл, как она мне ружьём в морду тыкала.

— Не буду, пап. Я лучше… пойду полежу немного, если можно.

— Иди. Поешь только, а то смотреть страшно. Косточки, да кожа. — Отец обрушил тесак на податливое мясо, смачно разрубив большой кусище на два средних. А средние на четыре маленьких.

Я поднялся наверх и прилёг сверху, на одеяло, не расправляя кровать.

Интересно, он мне врёт?

Нужно разыскать Вик и убедиться, что она в порядке.

Как мне это сделать? Пока не придумал. Я эту идею пока вынашивал в мозгу. Вновь сталкиваться с отцом из — за своих необдуманных поступков, я не хотел, поэтому решил повременить с поездкой в город.

Проснувшись утром, я не обнаружил отца дома. Печка ещё была теплой, значит от встал в самую рань, ничего необычного. И действительно, мои мысли подтвердились. На кухне лежала записка, нацарапанная небрежным почерком на листе, позаимствованном из его книги учёта:

«Уехал в город. Стереги дом. Покорми скот. Суп тебе оставил. Никого не впускай».

— Хорошо, — обрадовался я, вновь почувствовав себя свободным.

Главное не забывать, что это ненадолго. И скорее всего, вечером он вернётся обратно.

Я вышел на улицу, где под окном щебетали птицы. Небо было светлое — светлое, будто все облака умчались куда то в другое место. Скулы болели, но не так, как вчера.

Я услышал чьи — то разговоры, а потом до меня донесся со стороны поля шум. Шум приближающейся повозки.

Я побежал к дороге.

Извозчик, завидев меня, взволнованно уставился сверху вниз. Подъехав, остановил лошадь. В повозке сидели двое мужчин в клетчатых рубахах и женщина со спящим ребеночком — грудничком, укатанным в белое одеяло.

— Что то случилось, малыш? — спросил усатый извозчик.

Лошадь топтались на месте. Мужики бросили на меня свой взор ровно на мгновение, а потом вновь продолжили обсуждать какие — то свои дела и проблемы. Женщина исподлобья смотрела на меня. Светлое лицо, каштановые волосы, спрятанные под косынкой. Не такая красивая, как Вик, подумал я.

— Нет, сэр. Всё хорошо. Я лишь хотел узнать, не вы ли вчера следовали в город этим вот рейсом?

— Я, а что? Вчера воскресенье было, так что я один здесь проезжал. Тише, тише, — обратился извозчик к встрепенувшейся лошади и та его покорно послушалась, угомонившись.

— Один говорите?

— Да, сынок. Два раза. Утром рано и вечером.

— Вы вчера девочку отсюда не увозили? Примерно моего возраста?

— Девочку? Не припомню.

— Подумайте хорошо, пожалуйста! Это очень важно.

— Подумал, подумал. Вчера точно никакой девочки я не вёз.

— А мог кто-нибудь другой, ну из этих, как сказать, из ваших напарников довести её до «Юниона»?

— Я был один вчера, сынок. Из наших у всех был выходной, они пьянствовали, я уверен, так как сам с ними не пошёл.

Я проглотил ком в горле. Повозка поехала своей дорогой. Извозчик попрощался со мной жестом, а женщина проводила меня странным взглядом.

Значит…

Значит отец мне наврал, что он отправил Вик домой, в город.

Так где же она, если не в городе?

Я растерянно стоял у мнимой дороги и смотрел на наш дом. Повозка отдалялась и вскоре превратилась в едва различимую точку.

Теперь мысли мои были лишь об одном. Как мне найти Вик в городе и как добраться до города. Допустим, я позаимствую машину у отца, надо только дождаться момента, когда он как следует напьётся, чтобы, когда элементарно я заводил машину — шум мотора не привлёк его внимания.

Пускай это будет пока так, в моих мыслях. Я уже считал, что это не особо важно. Доберусь в город я в любом случае — хоть на повозке, хоть на автомобиле, надо только подумать о бензине.

О том, что мне за это придётся провести в чулане какой-то промежуток времени, я уже не боялся. Ради того, что бы успокоить мою душу и совесть, я был готов получать тумаки. И не важно от жизни они или от отца.

Так вот, на повестке дня один вопрос без ответа.

Как мне найти девчонку?

Я пытался вспомнить и проанализировать всё то, о чем мы разговаривали.

Вик убежала от родителей, это всё, что я знал. Они вроде как почти в разводе. И… и всё.

Это как искать иголку в стоге сена. Слишком мало информации.

Думай, Лукас.

«Думай, пацан» — сказал бы отец.

Может она что — то потеряла, что мне поможет?

Ну что, например?

Ты будешь просматривать всё поле, в поисках, возможно, клочка волос или сережки?

Это глупо. Сам подумай.

И то верно, согласился я.

Но вот амбар проверить стоит, тем более я, после потасовки с отцом там особо и не был.

Я вышел на солнце, вытащил ведерко из колодца. Хлебнул прохладной воды зачерпнув ладонями сверху. Потом ополоснул лицо и шею.

Теперь в амбар.

Я отпёр одну створку ворот, протиснулся через образовавшуюся брешь и оказался внутри. Заодно и свиней покормлю. Они будто услышали мои мысли и захрюкали из загона. Самый крупный хряк просунул свой пятак между досками и, как и прежде, проводил меня глазами до конца амбара.

Вот здесь буквально недавно сидела Вик. Сено еще сохранило вид того, что его примяли. Я увидел кусочки бинта рядом. Присел, оглядываясь. Блин, ни черта не видно.

Вернулся к входу в амбар и открыл обе створки двустворчатой двери настежь, подперев их камнями у основания, дабы не захлопнулись.

Ярко — оранжевый свет проник внутрь постройки, озарив лучами всё, кроме далеких закутков.

Приближаясь к месту прошлого пребывания Вик, подметил, что нечто черное торчит из сена. Неужели повезло?

Оказалось, ещё как! Это были ручки сумочки, а сама сумочка была прикрыта сеном. Я потянул за них и выудил то, что было у Виктории с собой в день нашего знакомства. Помимо испуганных глаз и растрепыхавшихся волос. Помимо раны на ноге.

Если сумочка девчонки здесь, значило ли то, что отец не отправлял её на повозке домой?

Скорее да, чем нет.

Мои познания в мире женщин говорили лишь то, что сумочка и всё, что хранится внутри — это просто жизненно необходимые вещи. И забыть её где — то, было равносильно тому, как выйти, например, на публику в нижнем белье.

Может я утрирую, но именно эти мысли прыгнули мне в голову в тот момент, когда я распахнул этот предмет интерьера.

— Надеюсь, ты мне поможешь отыскать твою хозяйку, — промолвил я сумочке, расстёгивая клёпки.

Внутри я обнаружил блокнот, расчёску, с несколькими отсутствующими «зубцами», зеркальце, с обратной стороны которого была ракушка. Пудра, ручка; во внутреннем кармане мелочь. Вытряхнул всю сумку на ровную поверхность. Со дна выпало несколько сосательных конфеток и циркуль с сломанным грифелем. Мне это никак не пригодится.