Андрей Мерзляков - Пацан

Или все-таки хотел?

Если только иногда. Да простит меня Господь.

Чак выслушал меня, не перебивая. Отошел немного. Помолчав, выпалил:

— Она пропала, а никому нет до неё здесь дела, понимаешь? — я увидел, как лицо его стало багряным, запылало.

В глазах стояли слезы, но он держался, не расплакался. Мужчины не плачут, читал где то я. Мужчины держат боль в себе, там, где — то в руинах своего сердца.

— Я думал она вернулась сюда, к вам.

— Нет…, — отец Вик подтащил бочку, стоящую неподалеку и уселся сверху. На нём не было лица. Казалось, что он в замешательстве и не знает, что делать. — Мы повздорили и она ушла. Я здесь, в баре ночую. Жена сказала, пока не найду дочь, она меня не впустит на порог. Сказала, что это моя вина. Не смею с ней не согласится, парень. Я хреновый отец. Сижу и бухаю здесь… У меня просто нет сил что — то делать. Когда она потерялась, мы с мужиками облазили весь лес и ничего. Мы опросили всех, кто мог её видеть, но она словно в воду канула. Понимаешь?

Я кивнул. Тяжело не знать, что с твоим чадом; находится в неведении. Даже мне, по поводу исчезновения Вик, в голову закрадывались не радостные картины, а какого было сейчас её отцу, я даже и представить не мог. Хотя и не нужно было: всё читалось по его лицу. Он был убит горем.

— Вы слышали, что полицейские где — то месяц назад нашли тело девочки. Убитой.

Чак прикусил кулак и ответил, что слышал.

— Я поэтому и боюсь, не дай бог, парень… Я этого не переживу. Мать её тоже. Она у нас одна в семье. Одна. Пойми.

Отец Вик встал и подошёл ко мне. Я всё также стоял у стены бара, не сдвинувшись с места, будто меня прибили гвоздями.

— Она оставила свою сумочку в амбаре.

Отец Вик ожил и в его глазах проскользнул лучик надежды. Он всмотрелся в сумочку, изучая. Заглянул внутрь. Я был совершенно не против.

— Ничего такого, что помогло бы мне её найти, — заключил он дрожащим голосом и вновь присел на бочку. — Как ты добрался в город? На попутке?

— Нет, на машине.

— Не похоже, что у тебя есть права.

— Я позаимствовал машину у отца, пока он дрыхнет.

— Ты отчаянный парнишка. Смотри, копам не попадайся.

Я кивнул. Чак оставил мне номер телефона и просил с ним связаться, если вдруг Вик заявится или я что —то новое узнаю о её странном исчезновении.

Я сел в машину, а он всё так же сидел на бочке. Потом медленно, будто только спросонья, побрёл в сторону меня, миновав толпу, разгуливающую по базару.

— Может вы со мной поедите? Поищем Вик там вместе?

— Я так устал, что сейчас усну, малыш. Еле на ногах стою. Я допью пиво и домой. Если жена пустит. Я завтра приеду, ты мне рассказал, где вы живете, надеюсь, найду. Утром.

Я завёл машину.

— Думаешь, где может быть моя дочь? — спросил Чак, перед тем, как я начал сдавать назад.

— Не знаю, сэр. Но думаю, что все с ней в порядке.

Тут я вспомнил про сумку, что не отдал ему. Протянул её отцу через окно автомобиля.

— Я отнесу её в полицию, — сказал отец Вик. — Может они хоть каплю пошевелятся, может подключат собак…

— Будем наедятся.

Я махнул на прощание отцу Вик, потом отъехал от города, минуя большие лужи, которые могли скрывать ямы. Въехал на колею, которая состояла практически из одних рытвин. Ехал со скоростью улитки, пока дорога не стала более менее ровной. В какой — то момент глянул на сиденье. Там лежала сумка Виктории.

Странно.

Отец же её забрал…?

Приехал уже по темну. Несколько раз машину на дороге заносило так, что мне казалось, что я вот — вот разобьюсь, или, как минимум, врежусь из — за слякоти после непогоды. Но всё обошлось.

Когда я приехал, света в доме не было. Значит отец так и спал. Меня тоже разморило от долгой дороги. Я был горд собой, что сделал сегодня. Одно было плохо — это ни на дюйм не приблизило меня к нахождению Виктории. Но кое — что я все таки узнал: девчонка не вернулась домой, как рассказывал отец.

Осталось разузнать, куда она пропала.

Ведь мой отец последний, кто видел её живой.

Узнать, чего бы это мне не стоило.

Искупление

Проснувшись утром, я застал отца на кухне, заваривающего чай. Он, по — видимому, давно встал, потому что выглядел свежо. Хотя, если учесть, что после пьянки он чаще бывал бодрым, то тут ничего удивительного.

— Привет, — сказал сухо я. Мне предстояло его допросить и я пока не придумал, как начать.

— Привет, пацан.

Отец разлил чай по кружкам и пододвинул одну в мою сторону, а я уже умостился у стола, напротив.

— Пап, мне нужно знать…

— Я знаю, что вернулся пьяным. Не нужно лекций.

— Я совсем не об этом.

— Да? — брови отца удивленно встрепенулись и он уселся всем своим весом на самодельный стул, который заскрипел от навалившейся ноши.

Я действительно стал таким уверенным в себе за последнее время, что тот, кого я боялся, сейчас будет допрошен. И никем, а мной!

Пацан, ты совсем охренел? Ничего не боишься? — заговорил голос отца в голове.

— Ну так? — отхлебнул он чая.

— В общем, — выдержал секунду я и вдохнул полную грудь воздуха, — мне нужно знать, где сейчас Виктория. Куда ты её дел.

— Погоди, погоди, пацан, — лицо его вмиг изменилось, став гримасой наполненной лавой, которая, казалось, сейчас начнет расплескиваться по округе. — Ты думаешь, что я что — то сделал с этой, твоей бабой, которая мне в морду тыкала моим же ружьем? Я же тебе говорил, что отправил её домой.

— Я звонил её отцу, он сказал, что домой она не вернулась до сих пор. Её ищет полиция в городе.

— И?

— Ты говоришь, что отправил её. Ты мне врёшь, отец? — я старался говорить холодно, не выражая эмоций.

— Вот это невидаль! Пацан решил меня допросить! Совсем страх потерял?! — отец встрепенулся, подскочил, стул из — за его резкого движения опрокинулся на спину.

— Пап, скажи где девочка.

— Я щас скажу тебе, где сарай, щенок! И заодно покажу! Смотрю вообще от рук отбился!

Отец метнулся ко мне и попытался ухватить за ухо, как он делал в детстве. Я увернулся и юркнул под стол. Пополз, но вдруг понял, что совсем не сдвинулся с места. А потом понял, что отец вцепился в мою ногу.

— Ну — ка иди сюда! — закричал он.

Я попытался выбраться из его крепкой руки, но он всё не отпускал. Наклонившись под стол, он крепко вцепился в мою лодыжку. Мне ничего не оставалось, как ударить свободной ногой его по руке. Это я и сделал.

Ты же всегда мечтал!

Отец завопил и этот звук был похож на предсмертный визг поросенка, которого он однажды убивал.

— Ты за это поплатишься! — орал отец, а я уже, вынырнув из — под стола, миновал холл.

Отец преследовал меня. Я слышал нарастающий топот его босых ног со спины. Я выскочил в летний солнечный день из дому. Воздух вне дома был теплый и влажный, как дыхание.