Эмма Хоутон - Тьма [litres]

Я вздыхаю:

– Я просто пытаюсь кое-что выяснить. Оставь это мне, ладно? – я одариваю ее выразительным взглядом.

Каро замолкает. Мы сидим, обе погруженные в свои мысли, пока она не поворачивается ко мне, спрашивая тревожным, почти дрожащим голосом:

– Кейт, это правда, что ты взяла все те таблетки?

Я закрываю глаза. Шрам на моем лице зудит и жжет, и мне приходится бороться с желанием его почесать. Все знакомые старые боли возвращаются, когда химикаты выходят из кровеносной системы.

– Кейт? – снова спрашивает Каро.

Я открываю глаза и выдерживаю ее пристальное внимание.

– Что сказала Сандрин?

– Что ты неправомерно принимала медикаменты станции. Что у тебя зависимость. Это правда?

– Вроде того, – признаю я. – Я получила тяжелые травмы в аварии. Мне прописали сильные лекарства на несколько недель после этого. Это началось с физической боли, а потом… ну, превратилось во что-то другое.

Каро спокойно меня разглядывает, даже не мигая.

– Извини, – говорю я. – Я тебя подвела. Я всех вас подвела – Сандрин, всех. Ты имеешь право на меня злиться.

Каро вдыхает. Смотрит в окно на мгновение, потом поворачивается ко мне.

– Ты меня не подвела. И никого из нас. Это случается со многими.

Она позволяет своему взгляду задержаться на моем шраме, чего раньше старалась не делать. – Ты сделала, что смогла, Кейт, но жизнь раздала тебе дерьмовые карты. – Каро тянется и сжимает мои пальцы. – Но теперь тебе нужно прекратить, ты это знаешь, да? Иначе это убьет тебя.

Я киваю.

Она поднимается на ноги, немного морщась.

– Пообещай мне, что не допустишь этого, ладно? Что перестанешь принимать таблетки. Ты мне нужна, Кейт. Сама я с этим не справлюсь.

Я смотрю на нее и говорю правильные слова, надеясь, что в этот раз я действительно это имею в виду:

– Я обещаю.

– Пообещай мне еще, что ты скажешь, если узнаешь, кто сделал это с Алексом.

Я снова киваю, тронутая ее верой в меня. Каро считает, что я могу в этом разобраться. Я не могу вернуть ее любимого мужчину из мертвых, но способна убедиться, что правда выйдет на свет.

Но как я это сделаю теперь, заключенная в этой комнате?

Я не сомневаюсь, что Сандрин отвечает за каждое сказанное слово. Стоит мне ступить наружу без ее разрешения, даже пойти в туалет без сопровождения, она меня запрет.

Я в ловушке, задыхаюсь.

Паника затапливает мои ум и тело. На грани сознания я слышу тикающий звук охлаждающегося двигателя. Где-то за этим – высокий лай лисицы.

Ты должна выбраться, подталкивает голос в голове. Ты должна выбраться сейчас же.

Но я не могу дышать. Я пытаюсь закричать, но что-то закрывает мне рот. Я мечусь вслепую, в панике хватая воздух руками, пытаясь высвободиться.

– Кейт! – шипит кто-то мне в ухо. – Кейт, проснись!

Я открываю глаза, вижу фигуру, стоящую на коленях у кровати, выделяющуюся на фоне ночника.

– Это я, – шепчет Арне, убирая руку от моего рта. – Извини, ты кричала во сне. Я боялся, что ты разбудишь всю станцию.

Я моргаю одновременно с ужасом и облегчением. Я в порядке, пытаюсь убедить себя. Я здесь и сейчас, не там, в перевернутой машине.

В ожидании смерти.

– Что ты здесь делаешь? – хриплю я, мое горло пересохло.

– Я хотел убедиться, что ты в норме.

Я сажусь и тут же подвергаюсь мощной волне тошноты. Я чувствую себя ужасно, почти лихорадочно, как при тяжелом гриппе, только это невозможно в закрытом пространстве базы. Просто еще один свежий круг пекла моей ломки.

– Я слышал, что случилось у вас с Сандрин, – тихо говорит Арне. – Я сказал ей, что это превышение полномочий.

– Спасибо. – Я на мгновение закрываю глаза, пытаясь перебороть головокружение, как при новом приступе высотной болезни. Поврежденное колено тоже болит, почти так же сильно, как в недели после аварии.

– Ты в порядке? – Арне обеспокоенно прищуривается, глядя на меня.

Я киваю.

– Что произошло, Кейт? Что так спровоцировало Сандрин? Она сказала, что ты украла ключ от шкафчика и лазила в ее шкафу с документами, что ты украла кучу таблеток. Она утверждает, что ты опасна для всех. Почему она так думает?

Я подпираю спину подушкой, думая, как это объяснить.

– Я рассказала ей о пропавших таблетках и о том, что, по моему мнению, случилось с Алексом.

– И что она сделала?

– Она назвала меня наркоманкой. И воровкой.

– Дерьмо. – Арне вскидывает брови. – Она и правда сорвалась с цепи.

– Можно и так сказать.

– Ну, и что из этого правда? Насчет твоей зависимости?

Я смотрю на него, гадая, что делать дальше. Пытаясь выяснить потенциальные последствия.

– По большей части все.

– Те таблетки, с которыми я тебя застал… – Арне замолкает.

– Нет, к ним я не прикасалась. Я проверяла, чего не хватает. Но я брала другие. По несколько за раз, когда мои собственные исчезли.

– Исчезли?

– Кто-то украл их из моей комнаты. Пару месяцев назад.

– Ладно. – Я наблюдаю, как Арне переваривает это. – Мне жаль, Кейт. Правда. Это, наверное, очень тяжело. – Он больше ничего не спрашивает, замечаю я, и я благодарна за это.

– Но я показала Сандрин кое-что, найденное сразу после встречи с тобой, – говорю я, потом прерываюсь, грудная клетка сжимается. Зачем я это делаю? Зачем рисковать?

Потому что я должна знать. Мне нужно увидеть реакцию Арне.

– Что это было? – спрашивает он.

– Браслет Алекса. Точнее, то, что от него осталось.

– Его браслет? – он снова хмурится. – Где ты его нашла?

Я делаю паузу, но затем заставляю себя сказать:

– В твоей гаражной мастерской.

Повисает долгая тишина, пока он осмысливает значение моих слов. Я изучаю его выражение лица. Он выглядит искренне потрясенным, даже растерянным.

– Ты шутишь, – говорит он наконец.

– Он был под одной из полок, недалеко от места, где ты работал. Он был полностью разбит, – я держу взгляд прикованным к его лицу и вижу, как он все больше краснеет.

Арне отводит глаза. Мы не разговариваем несколько минут.

– Ты думаешь, это был я, не так ли? – бормочет он, прерывая тишину.

Я ничего не отвечаю, просто выжидаю, что случится дальше.

Арне встает, сжимая кулаки в какой-то внутренней борьбе. Потом он неожиданно падает на колени и хватает меня за плечи.

– Кейт, ты должна мне поверить. – Он вглядывается мне в глаза. – Я тебе обещаю, я не имею никакого отношения к случившемуся с Алексом и Жан-Люком.

– Ты писал своей бывшей? – тихо спрашиваю я.

Он отпускает меня. Выпрямляется и потирает лицо.

– Извини. У меня совсем вылетело из головы. Я узнал о тебе, потом поссорился с Сандрин. Напрочь забыл. – В его выражении лица заметно раздражение, но я чувствую, что оно больше нацелено на него, а не на меня.