Эмили Тедроу - Талантливая мисс Фаруэлл

Трейси Монктон замолчала, несколько раз моргнула, глядя на листок бумаги в руке.

«Я решила зачитать этот список вместо того, что меня просили подготовить, то есть вместо обычного заявления. Вместо рассказа о давнем деловом соглашении, которое было для меня важнее, чем я могу объяснить в данных обстоятельствах. Вместо того, чтобы выразить благодарность мисс Фаруэлл за ее поддержку, и вместо моих сомнений по поводу этого. Я надеюсь, список будет полезен мисс Фаруэлл».

Трейси подняла голову, и Бекки смотрела, как взгляд художницы скользит по экрану, не видя ее. Быстрым движением Трейси сняла очки для чтения.

«Спасибо, что включили мое заявление в судебное разбирательство».

Трейси кивнула кому-то за кадром, и экран погас.

Бекки ощутила теплое покалывание в кончиках пальцев. Приятное чувство, впервые за весь день. Она пыталась удержать эту внутреннюю силу, старалась не слышать адвокатов и судью. Какая разница, что они скажут.

— У защиты еще свидетели есть?

— Нет, ваша честь. Разрешите выступить мисс Фаруэлл.

Бекки поднялась на трибуну; ей пришлось повернуться лицом к залу — первый раз с начала процесса. Пытаясь поправить блузку, провела по ней рукой, и собственные пальцы показались ей толстыми и неуклюжими. Опустила глаза и вдруг разглядела — рисунок на ткани состоял из множества крошечных уточек. Или, может быть, гагар. Сотни маленьких черных птиц плыли вниз по груди и животу. Странно, ей всегда казалось, что это абстракция.

Зачем она откладывает неизбежное, зачем глядит на тех, кто пришел собственными глазами увидеть, как ее отправят в тюрьму. Она чувствовала всю силу их общей ненависти, и чем дольше смотрела в зал, тем быстрее улетучивалось ее самообладание.

— Можете говорить, мисс Фаруэлл, — кивнул судья Мерида.

— Да. Спасибо. — Она слегка прикоснулась к микрофону, чтобы определить правильное расстояние — такой привычный жест, она много раз делала это раньше. И давно представляла себе момент. Готовилась — все должно выглядеть так: она полностью раскаивается в содеянном, позвольте лишь объяснить… Одна, другая, третья история — как она спасала Пирсон от пропасти, вкладывала деньги, рождала идеи, прилагала множество усилий. И всегда была предана городу. Поменьше подробностей о коллекции, нужно сказать главное — описать произошедшее (все, о чем они до сих пор только слышали из чужих уст) так, как она его понимает. Она много раз убеждала Пирсон думать так, как думает она, почему бы не сделать это в последний раз? Заставить их понять ее!

Какая же я дура.

Глупо считать, что она сможет их в чем-то убедить. Все это будет пустым звуком. Обманываться невозможно — она причинила им много боли.

— Мисс Фаруэлл, вы хотите что-нибудь сказать суду?

— Нет. То есть да. — Перехватило горло, руки налились тяжестью. — Хочу сказать, что мне очень жаль. Я прошу прощения у тех, кто пострадал из-за меня, — быстро произнесла Бекки и положила микрофон.

Судья Мерида отклонил ходатайство защиты о помиловании на основе сотрудничества с властями и объяснил, почему избрал верхний предел срока наказания — это более чем оправдано масштабом мошенничества. Двадцать лет. Ходатайство о залоге отклонено, осужденная немедленно должна быть заключена под стражу.

Сдержанные вздохи пробежали по залу, кое-где раздались аплодисменты. Дрожащими руками Бекки опиралась о стол. Отсюда она отправится прямо в тюрьму.

Адвокат взял ее за руку.

Судья Мерида снова поправил очки и заговорил с Бекки совсем другим тоном — как будто в зале никого, кроме них, не было.

— Федеральное бюро тюрем позволит вам посещать церковь. Вам разрешены занятия. Если пожелаете. У вас будет возможность подумать о том, какой ущерб вы нанесли городу. Людям. Большую часть оставшейся жизни вы проведете в тюрьме. Однако… — Перед тем как продолжить, судья обвел глазами зал. Затем повернулся к Бекки. — Суд принял во внимание ваше чувство гражданской ответственности и все, что вы сделали для Пирсона — когда вы делали что-то хорошее. Удачи вам, мисс Фаруэлл.

Стукнул молотком.

— Заседание закрыто.

После вынесения приговора еще долгое время жители Пирсона — особенно те, кто присутствовал на слушании (и потом по дороге домой попал в пробку) — говорили о Бекки, о том, как ей придется в тюрьме. Уж кому-кому, а Бекки Фаруэлл там будет несладко. Те, кто ненавидел ее, радовались: где теперь все твои модные картинки, Бекки? И как тебе тюремные одежки? Кто-то злорадствовал: ее наверняка будут избивать или не пройдет и недели, как ее сделают чьей-то женушкой. Но таких было немного, их не поддерживали. Несмотря на все, многие помнили, как Бекки Фаруэлл придумала, а затем организовала праздник петунии, как ходила по городу с планшетом в руках, как участвовала в марафоне — круг за кругом по трассе в три часа ночи, как нашла диджея для школьного выпускного.

Трудно представить Бекки Фаруэлл в тюремной робе.

Кто-то радовался:

— К ней никто не придет в день посещений.

— У нее все равно нет родных.

Наверное, в душе они понимали, что Бекки готова к жизни в заключении. Ну да, ей больно — живой ведь человек. Конечно, ей нравилась вкусная еда, модная одежда, комфорт. Но она всегда жила одна. Ей и раньше приходилось тяжело, и она находила выход из положения. В конце концов, в городе всегда восхищались ее стойкостью и умом, признавали, что эти качества еще сослужат ей хорошую службу.

Первые два года в исправительном учреждении в Миннесоте оказались очень тяжелыми для Бекки — как ей и желали самые безжалостные ненавистники. Позднее она назвала этот период — ориентация, а потом старалась вообще не вспоминать о нем.

На третий год она ответила сокамернице на несколько вопросов о графике выплаты штрафа — то, о чем не упоминалось в ее соглашении о возмещении ущерба. Затем разрешила спор, приносят ли тюремные счета проценты и как лучше оплачивать телефонные разговоры — почтовым переводом или чеком. Вскоре она уже помогала всем заполнять сведения об иждивенцах и документы о конфискации активов, набросала примерный ежемесячный бюджет, который одна из женщин должна отправлять своей внучке. Подсчитала, каким будет социальное пособие, если выйти на свободу в 2028 году.

К четвертому году, устав выслушивать дичайшие представления о том, как нужно обращаться с деньгами, Бекки разработала и провела три месяца занятий, курс «Как обращаться с деньгами. Сто полезных советов». Сначала хотела назвать его «Сто один совет», однако поняла, что для начала нужно рассказать самое простое. Показала на примере, как начисляют заработную плату, подробно пояснила, как заполнять чековую книжку и какие суммы отражаются в банковских выписках. Ее еженедельные занятия стали настолько популярными, что женщины спорили, кому сидеть в первом ряду. У многих из них никогда не было постоянной работы, и они не имели понятия о простейших вещах, поэтому ловили каждое слово Бекки и старательно конспектировали.