Макс Бодягин - Сонница. Том второй

Не помня себя, я вернулась в дом, взломала отцовский секретер, достала наган и побежала обратно через сад. Стрелять я умела. То была часть тех самых уроков отваги, которую тщетно пытался привить мне папа. Маменька с Елизаветой о чём-то ожесточённо спорили наверху и моего возвращения не заметили. Меж тем, вооружившись наганом, я бежала через сад, моля боженьку об одном – успеть до той минуты, когда китайцы убьют бедную женщину.

И я успела. В каком-то полнейшем душевном тумане, я выскочила посреди улицы и несколько раз выстрелила в воздух. Помню, меня охватил неописуемый ужас, когда я поняла, что из семи патронов я расстреляла уже три, а навстречу мне движется толпа из двадцати китайцев… Но стоило мне наставить наган на самого дерзкого, как они бросились врассыпную, побросав палки.

Женщина сидела на земле. Я подошла и протянула ей руку. Она оперлась на мою кисть надушенными пальцами, я до сих пор помню малейшие детали. Эти тонкие пальцы украшали длинные золотые наконечники, холодные на ощупь. Стоило ей лишь взглянуть на меня, как бедное моё девическое сердечко захолонуло от силы, исходившей от этой дамы. Удивительный мускусный аромат струился по засыпаной навозом проезжей улице, превращая воздух в трепещущую жидкую патоку. Сейчас я покажу вам… Возьмите мою руку и взгляните мне в глаза.

[мужчина]

Извольте.

[женщина]

Ну, что?.. Чувствуете?..

[мужчина]

Господи, что это?!

[женщина]

Это дар. Или проклятье.

[мужчина]

Я… Невероятно… Я… Не могу… Я…

[женщина]

Вы чувствуете?

[мужчина]

О, да… Прекратите, пожалуйста. Пожалуйста…

[женщина]

Так лучше?

[мужчина]

Да… Спасибо…

[женщина]

Теперь вы понимаете, о каком даре я говорю? Та китайская дама улыбнулась мне сквозь туман, которым заволокло мои глаза и сказала: «Я приду вечером и ты получишь щедрый подарок, девочка. Ты ведь ещё девушка, не так ли?». Поразительно, что я совершенно ни слова не зная на китайском наречии, поняла её, будто бы голос спасённой звучал прямо у меня в голове. Вы мне верите теперь?

[мужчина]

Теперь, да. Если бы час назад кто-нибудь мне сказал, что… Что вы… Я бы никогда…

[женщина]

Полноте. Как там у Шекспира? «Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно нашим мудрецам»… Вечером она пришла в наш сад. Я и сейчас со всей отчётливостью вижу силуэт её багряно-золотого платья. Мне показалось, что она слегка светится странным неземным блеском, словно её кожа пылает сполохами оранжевого огня. «Ты спасла мне жизнь, за это я подарю тебе кое-что. Ты, конечно, не будешь жить вечно. Но ты будешь жить очень, очень долго. Более того, ты всегда останешься молодой и красивой, хочешь?». Это невозможно, ответила я, потупясь и стараясь не смотреть в эти ведьмовские глаза, зачаровавшие всю меня. «Все мужчины упадут к твоим ногам», – засмеялась дама. Вы – ведьма, спросила я. «Все женщины немного ведьмы, не нужно бояться своего естества», – ответила она.

В ту же секунду, она поцеловала меня в губы, её длинный язык проник в горло так глубоко, что я утратила способность дышать и даже на минуту потеряла сознание. Странно, но чувственный поцелуй женщины оказался вовсе не противен, наоборот, меня охватила сладостная истома, пополам со стыдом от того, что внутренний наблюдатель шептал мне, повелевая прекратить.

Дама отстранилась и сказала: «Теперь у тебя есть дар. А это нужно, чтобы поддерживать его» и протянула мне небольшую сулею, совсем простую, из тыквы, кое-как обшитой грубой кожей. «Это молоко Белого дракона. Сюда ты будешь каждое новолуние добавлять немного мужской крови и спермы». Я растерялась, и спросила, где же я возьму их. «О, девочка, поверь, отныне у тебя никогда не будет недостатка в этих субстанциях», – засмеялась она с такой уверенностью, что даже сам предмет нашего разговора перестал казаться мне странным.

[мужчина]

Я снова перебиваю вас, но… Не хотите ли вы сказать, что вот эта зелёная штукенция, которую вы вылили сейчас на ковёр, и есть это самое волшебное молоко?

[женщина]

Разумеется.

[мужчина]

Бред какой-то…

[женщина]

Вскорости, я убедилась в том, что дар, переданный мне ночной гостьей, нужно использовать осторожно. Владимир, тот самый молодой чиновник, за которого меня прочили замуж, стал моим первым мужчиной. Я увидела его во время прогулки. Он ехал мимо в пролётке, ожесточённо споря с незнакомым мне господином в бакенбардах, вроде бы англичанином или американцем. Надо сказать, пусть я и не любила Володеньку, он был красавцем. На мой вкус, даже слишком красавцем, ему бы больше подошло родиться девочкой. Он бросил на меня взгляд и кивком поздоровался, когда пролётка замедлила ход на повороте улицы. Из чистого озорства я отдала ему умственный приказ немедленно подойти ко мне. Володя вдруг выпрыгнул из повозки прямо на ходу, растеряв бумаги и кувыркнувшись в пыль, но его отнюдь не смутила нелепость этой жалкой мизансцены.

Он подошёл ко мне, посмотрел в глаза и я отчётливо поняла, что полностью владею всем его существом, от ногтей до кончиков волос. Он! Тот, что неделей ранее так холодно и презрительно простился со мной в доме моих родителей! Я должна отомстить за это унижение, подумалось мне.

Он внёс меня в ближайшее парадное. Косые солнечные лучи прорезывали стены, врываясь в щели, оставленные для воздуха в фальш-дверях. Рядом стояла дворницкая метла, понятия не имею, откуда она взялась. Володя сломал её об колено и запер двери тамбура. «На колени», – приказала я молча, одной лишь силою воли и он упал передо мною, лизал мои ноги… Расставшись с грузом девства таким случайным, необычным и приятно развратным образом, я почувствовала себя так, будто бы у меня выросли крылья. Володя умер через неделю после той памятной встречи. Охваченная эротической лихорадкой, я попросту выпила его, хотя и держалась из последних сил. Мне было ужасно жаль его, но пробудившийся во мне голод был уж слишком силён.

К счастью, я соблюдала осторожность и никогда не виделась с ним на людях, иначе неизбежно поползли бы слухи. Помню, именно на его похоронах, я повторно убедилась в той власти, что поделилась спасённая мною китаянка. Отец Володи, ещё не достигший библейского возраста, но всё же уже достаточно почтенный старец, стоял у гроба безутешным памятником скорби. Казалось, он ничего не видел пред собою, полностью погружённый в воспоминания о сыне. Я молчаливо приказала ему посмотреть на меня. Он повернул голову и застыл. Помню, как юношеская краска медленно залила его бледное морщинистое лицо, как в давно выцветших глазах проснулась похоть. Я не воспользовалась этим, всего лишь проверила, как сильны мои чары…

[мужчина]

Погодите, вы сказали, что «выпили Володю». Что это означает?