Уильям Сароян - Путь вашей жизни

Ник. Все. С головы до пят и с пят до головы.

Анна (Киту Карсону, с нежностью и гордостью) . Это мой отец.

Ее чарующий голос, пленительное личико, сама неожиданность ее появлении заставили Кита Карсона подскочить от изумления.

Кит Карсон. Господи боже мой, откуда ты, деточка? Откуда ты, милая? У меня тоже была дочурка, и она даже как-то раз признала меня среди целой толпы.

Ник (удивлен) . Анна? Что ты здесь делаешь? А ну марш домой, твое место там. Помоги бабушке приготовить мне ужин.

Анна улыбается отцу, понимая его, зная, что слова его — это слова любви. Идет к двери, все время глядя на него, как бы желая сказать, что хотела бы готовить для него ужин всю свою жизнь. Уходит. Ник смотрит на раскачивающуюся дверь. Кит Карсон делает два-три шага по направлению к двери. Анна открывает одну половинку двери и просовывает голову, чтобы еще раз взглянуть на отца. Машет ему рукой. Поворачивается и убегает.

Ник (ему взгрустнулось. Он не знает, чем заняться. Берет стакан и бутылку. Наливает немного. Пьет. Мало. Наливает побольше и снова пьет. Про себя) . Детка моя родная. Как ты на нее похожа. (Достает платок, подносит его к глазам.)

Кит Карсон подходит вплотную к Нику, всматриваясь ему в лицо.

(Смотрит на Кита Карсона. Громко, едва не заставив его подскочить.) Нет, говоришь, денег?

Кит Карсон. Никогда не было.

Ник. Ладно. Ступай на кухню и помоги Сэму. Потом поешь, а когда вернешься, получишь две кружки пива.

Кит Карсон (приглядываясь к Нику) . Сделаю все, что хотите. Хорошего человека я признаю сразу. (Уходит.)

В пивную входит Элси Мандельспигель. Это красивая темноволосая девушка. На ее печальном, мудром и мечтательном липе — выражение сострадания. Кажется, будто она вот-вот заплачет. Походка у нее мягкая и нежная, и всю ее окутывает какая-то мечтательная дымка. Поначалу Дадли не замечает ее, но, когда взгляд его наконец падает на нее, он так потрясен, что едва находит силы двинуться и заговорить. В ее присутствии он совсем иной. Словно бы в забытьи, встает он со стула и с печальной улыбкой идет к ней.

Элси (глядя на него) . Здравствуй, Дадли.

Дадли (с болью) . Элси.

Элси. Прости. (Разъясняя.) Так много больных. Вчера вечером умер маленький мальчик. Я люблю тебя, но… (Делает жест, пытаясь показать, как безнадежна любовь в этом мире.)

Оба садятся.

Дадли (не отрывая от нее глаз, ошеломленный и притихший) . Элси… Если б ты только знала, как я рад, что вижу тебя. Просто — вижу. (Очень искренне.) Я так боялся, что никогда уже тебя не увижу. Я чуть с ума не сошел. Мне жить не хотелось. Правда. (Скорбно качает головой, глядя на Элси с покорным и прекрасным обожанием.)

Входят две проститутки и останавливаются у стойки, неподалеку от Дадли.

Я все знаю. Ты и прежде мне говорила, но я ничего не могу поделать, Элси. Я люблю тебя.

Элси (тихо, скорбно, нежно) . Я знаю, что ты меня любить, и я люблю тебя, но разве ты не видишь: любви нет места в нашем мире.

Дадли. А может, есть, Элси?

Элси. Любить могут птицы. У них есть крылья, чтобы улететь, когда наступит время. Тигры в джунглях: они не знают, какой конец их ждет. А мы знаем, какой конец ждет нас. Каждую ночь я вижу, как люди мучаются и умирают. Я слышу их дыхание, слышу, как во сне они плачут, разговаривают, тоскуют. Они тоскуют по свежему воздуху и прозрачной воде, тоскуют по любви и по своим матерям, тоскуют по солнечному свету. Нам не дано познать любовь, познать величие жизни. А как бы хотелось!

Дадли (глубоко тронутый) . Я люблю тебя, Элси.

Элси. Ты хочешь жить. И я хочу жить, но где? Куда мы можем уйти от этой жалкой жизни?

Дадли. Мы найдем куда, Элси.

Элси (улыбаясь) . Хорошо. Попробуем снова. Снимем номер в дешевой гостинице и вообразим, что мир прекрасен, что жизнь полна любви и величия. Но сможем ли мы утром забыть о наших долгах и обязанностях, о цене, которой надо расплачиваться за всякие смехотворные мелочи?

Дадли (со слепой верой) . Сможем, Элси. Конечно, сможем.

Элси. Хорошо, Дадли. Разумеется. Пошли. Пришел час новой ужасной войны. Поспешим, пока не надели на тебя форму, не дали оружия и не послали на убой. (Ласково смотрит на него и берет его руку.)

Он робко, словно боясь сделать ей больно, обнимает ее. Они уходят. Молчание. Затем одна из проституток разражается смехом.

Первая проститутка. Черт побери, чего только не увидишь у вас в пивной, Ник.

Ник. А что она, на том свете, что ли? Она здесь, на улице, в городе, среди людей. Люди приходят и уходят, приносят с собой все, чем живут, говорят то, что им надо сказать.

Вторая проститутка. Такие вот, как она, и отбивают у нас хлеб.

Ник (вспомнив) . Да, вот что. Звонил Финнеган.

Первая проститутка. А, эта толстая крыса?

Вторая проститутка. Что ему нужно?

Ник. Денька два-три вам лучше походить по киношкам.

Первая проститутка. А чего там хорошего? Дерьмо одно. (С насмешкой.) Все про любовь да про любовь.

Ник. Дерьмо или не дерьмо, но в ближайшие два дня за вами собираются приударить драконы, так что держитесь отсюда подальше.

Первая проститутка. Никогда не могла устоять перед мужчиной в форме, с дубинкой, значком и пистолетом.

Входит Крапп. Проститутки ставят кружки на стойку.

Ник. Ладно, ладно, идите.

Проститутки идут к выходу и сталкиваются с Краппом.

Вторая проститутка. Мы уходим, уходим.

Первая проститутка. Мы были раньше манекенщицами.

Обе уходят.

Крапп (у стойки) . Мало им забастовки, так они еще заставили нас прогонять девушек с улицы. Ничего я уже не понимаю. Как хотелось бы мне вернуться домой и переводить за руку детишек через дорогу, когда они возвращаются домой из школы. Мое место там. Я не люблю беспорядков. Дай пива, Ник.

Ник наливает ему кружку.

(Отпивает немного.) Как раз вот сейчас мой лучший друг Маккарти и с ним еще шестьдесят забастовщиков не пускают в порт штрейкбрехеров, которые хотят разгрузить сегодня вечером «Мэри Люкенбах». Никогда не пойму, какого черта Маккарти стал докером, а не профессором.

Ник. Ковбои и индейцы, полисмены и бандиты, докеры и штрейкбрехеры…

Крапп. И ведь все хотят одного: счастья. Хотят заработать на жизнь, содержать семью, воспитывать детей, спокойно спать. Ходить в кино, выезжать за город по воскресеньям. Хорошие ведь все люди, откуда же тогда эти беды? И ведь ничего им другого не надо, как только выпутаться из долгов и посиживать себе спокойно у приемника. Так какого же дьявола, они вечно враждуют друг с другом? Я обдумал все это, Ник, и знаешь, что мне кажется?