Петер Хакс - Фредегунда

Да.

Сугубо же обязан он расстаться
С виновною пред всеми Фредегундой,
О ком из всех наложниц короля…

Сожительниц.

Вы знаете всю клятву?

Хочу ее из ваших слышать уст.

… Позорная идет по свету слава.
Происхожденья самого дурного,
Она в себя впитала адский яд,
Так что земля желтеет, как шафран,
Едва она ногой ее коснется.
И каждый, кто печется о душе,
Пусть лучше поцелуется со смертью,
Чем ласки Фредегунды принимать.
Так присягали франкские послы,
Колени преклонив под небесами.
И отроки, и старцы, и мужи,
Посланцы Хильпрехта при белых жезлах
Огромных, словно палицы, все сваты.
И Господа безоблачное ухо
Внимало их присяге с высоты.

Никто не слышал лучшего обета,
Никто не присягал вернее.

Правда?
А самое хорошее – в конце.

А это – не конец? Там есть приписка?

Приписку я придумала сама.
На всякий случай. Сваты повторили
Слова приписки точно вслед за мной.

Приписка. Черт возьми. О чем она?

О том, что мы в свидетели зовем
Святого Мартина. Коль сдержим клятву,
Пускай святитель нас благословит.
А если мы обет нарушим брачный,
Пусть он нас проклянет и пусть положит
Предел соблазну всякому и скверне,
Что в нас кипит и волю ослабляет.
Ведь каждому известно, что святой
На острове пустынном, полном змей,
Однажды очутился, и тогда
Он в землю вбил монашеский свой посох
И к Господу воззвал, сказавши змеям:
«Пусть половина вас ползет досюда,
Другая же останется со мной».
И змеи перед посохом застыли.

Да, королева, это хитрый пункт.

Не каждый в государстве этом честен,
Но я-то знаю: Мартина чтят все.

И есть у продолженья продолженье:
Когда, свершивши чудо, добрый пастырь
Вернулся в Тур, в родной епископат,
Сказал он грустно: змеи мне послушны,
А люди даже слушать не хотят.

Но это, разумеется, легенда.

Вы понимаете, вам здесь не место.
И поздний час. Сюда идет король.

Ах, снова ты?

Да, я. Но с порученьем.

Мне до него нет дела.

Удалился
В свои покои Хильпрехт. На рассвете,
Часа через четыре, едет он.

И муж случайно вспомнил о жене.
Есть время у него, но кто сказал,
Что у меня свободное есть время?

Поручено мне вот что передать:
Пусть королева явится немедля.

Скажи ему: меня он не увидит,
Пока особа эта при дворе.

Король ждет королеву Фредегунду.

Благодарю. Немедленно прибуду.

Она!

Ну что, теперь ты уяснила,
Что значит быть женою короля
И так упрямиться из-за собаки?

Собака. Боже.

Что?

Собака. Боже.

Никак не можешь позабыть щенка?

Я не прощу вовек стыда такого…
Собака…

Перестань.

Сестра, ты знаешь,
Мы пировали.

Вот уж, право, новость.

И Хильпрехт приказал подать вина
Специально для меня. Редчайший сорт.
Сирийское вино, из Аскалона.
И вот его…

Вы не договорили.

…Собаке он попробовать не дал.

Моей обиды мертвый штиль нарушен,
И слез поток вскипает. Что еще?

А новобрачной вежливый супруг
Для встречи отведет другое утро.

Меня твоя издевка не заденет,
Я худшие мучения терплю.

Какая робость, мягкость и покорность.
Я вижу, ты и впрямь взялась за ум.

Боялась я, что ты уедешь раньше.

Ты уезжаешь? И с каких же пор?

Прошло полдня, как решено уехать –
Сижу на связанных узлах и жду.
Но спит король. Он спит. Он почивает.

Он ночь не спал.

Да, знаю.

До полудня
Был с Фредегундой он.

Я это знаю.

Ей надо было многое сказать.

А знаешь ты людей, что с ней знакомы?

В церквах молитвы за нее возносят.

Ее доверенных, тех, кто с ней близок?

Я знаю вдов их. Каменщик любой,
Попав к ней в милость, пыжится, как герцог.

Хоть ты ко мне не знаешь состраданья,
Решилась гордость я преодолеть
И попросить тебя домой не ехать.
Пожалуйста, когда Париж покинешь,
Не возвращайся в Зигбертов надел,
За мною в земли Хильпрехта последуй.
Ведь он берет с собой обеих жен,
И Авдовера едет с Фредегундой.
А я одна. Готова я простить
Тебе все оскорбленья и обиды,
Ты только не бросай меня, сестра.

Ты можешь не просить, мы остаемся.

Не может быть. Ведь есть же соглашенье.

В Париже хочет Хильпрехт посидеть.

Не мог мой муж решиться на такое.
Ведь договор, вчера скрепленный всеми,
Обратное торжественно гласит.
Париж не входит в то число земель,
Где каждый франкский князь себе хозяин.
Он общее владенье королей.
Никто из них не должен находиться
В Париже, если нет здесь остальных.