Петер Хакс - Фредегунда

О Фредегунде?

Ну да, о ней. У мужа хмель пройдет,
И станет он тогда моей добычей.
С похмелья хочется воды холодной,
Хоть не умеем мы ее ценить.
Я трезвой голове не поврежу,
Он только с девкой голову теряет.

Мой Бог, как я устала. Чуть жива.
Сова – и та уснула раньше нас.
Петух пропел, а мы никак не кончим.
Изнемогли и я, и Хильпрехт. Боже!
В четырнадцать давались мне легко
Такие ночи. Может, постарела?
А может, нынче ночи уж не те?
Я выжата вконец, до омерзенья,
Я выпита до дна, до пустоты,
Во мне единой капли не осталось,
Но видно, в этом бешеном служенье
Какая-то таится ненасытность…
И заниматься этим – хуже нет,
И не заняться – хуже быть не может.
И странное испытываешь чувство –
Ты еле жив, но удовлетворен.

От нас не скрылось ваше прилежанье.
Мы видели, как под покровом ночи
На юг спешили ваши слуги.

Правда?
А ваши торопились на восток.

Неужто вам их удалось засечь?

Вам расторопности не занимать.
Я не считаю вас ленивой соней.

К тому же Дитберт ускакал, и Людвиг?

Да, Дитберт – в Тур, а Людвиг – в Пуатье.
Мой Бог, как я устала. И не диво.
Маршруты разработать для юнцов,
Места привалов рассчитать, продумать
Ночевки и снабженье фуражом,
Указы разослать во все концы,
Обосновать права на все поборы,
Отправить деньги графам и церквам,
Пообещать епископам аренду,
Евреям написать.

Подумать только!
Вам снова верят в долг евреи?

Да.
А мелочи? Ведь их невпроворот.
Угрозы, и шантаж, и уговоры,
И даже дать пришлось один обет.

Как это верно, ведь большой поход
Сугубую диктует осторожность.

Все сделано. Осталась лишь война.
Но я в войне совсем не разбираюсь.
Бегут, дерутся, скачут, как шальные.
Так змеи, в бешеный клубок сплетаясь,
Друг другу норовят вцепиться в хвост.
Я думаю, чтоб уловить детали,
Чтоб насладиться красотой игры,
Необходим специалиста глаз.
Коль неудачно место наблюденья,
Не видно ничего, а коль удачно,
Слышна их вонь. Наверное, война –
Занятье только для мужчин. Мой Хильпрехт
В ней тоже ничего не понимает.
Я думаю, для мужа и жены
Важней согласие в таких делах,
Которые обоим интересны.

А все-таки мне полегчало.

Что?

Я слышу, мой супруг ночь напролет
Одной политикой с ней занимался.

От этого тебе и полегчало?

Ну, это все же легче извинить.

Да, деверь Гунтрам долго угрызался,
Пока решил не покидать Париж.

Известен он стыдливостью своей.
А что его остаться побудило?

На нашей стороне добро и право
Допустим, гунн оставит что-нибудь
От Зигбертова войска… Впрочем, вряд ли.
Ведь гунны – это вам не христиане,
Они в бою на месте не стоят,
Сражаются верхом, боятся сечи,
Вся их борьба – одно сплошное бегство,
Оно уводит гуннов к нам во фланг,
К нам в тыл, и душит нас, схватив за горло.
И если, гунн оставит что-нибудь,
То уж никак не для войны на юге.
И Гунтрам это понял, наконец.

Вот почему мы с ним не столковались.
На Гунтрама расчет не оправдался.
И план «Галсвинта» лопнул, признаюсь.
Я зря ее подсунула к вам в дом.

Совсем не зря. Я в дом ее ввела.

Прошу прощенья, но на сей раз – я.

Нет, я ее сосватала за мужа,
А вы лишь думали, что это вы.
Когда поэт ваш стал терзать нам слух,
Заметил Хильпрехт, что стихи ужасны,
Что слоги мерит он по долготе,
А ударений не соразмеряет,
И что размер поэмы допотопный.
А я ему: «Послушай-ка ты лучше,
О чем он подрядился сообщить».
А уж когда осел вдруг завопил
О прелестях твоей сестрицы, Хильпрехт
Сказал, что вырвет он ослу глаза
Да заодно язык. – За что? – А он:
«Быть может, этот парень окосел,
Быть может, лжет его язык фальшивый,
Но только знают небо и земля,
Что женщина из готки никакая –
Мужчина ничего в ней не найдет».
А я сказала: «Разве ты не видишь,
Какие деньги выбросил отец,
Отдав Брунгильду Зигберту. Пошли
В Испанию посольство, пусть заплатят
Двойное вено – мы ее возьмем».

И что?

И заплатил Атанагильд.

В два раза больше!

Бедный твой отец!
Он знал, какой подарок нам вручает.

Мы слушать не желаем ничего.
Нельзя ни слову верить.

Отчего же?
Дают евреи снова деньги в долг.

Она за деньги мужа продала?

За что ж еще ей продавать прикажешь?

Любовь супруга?

Речь не о любви.

Да разве жены сватают мужей?

Но Хильпрехту единственной женой
Она уже тогда не приходилась.

И ею в жизни не была она.
Я – Хильпрехта законная супруга
Пред Богом и людьми двух королевств.
Не стоило с ней говорить ни слова.
Ты делай вид, что нет ее вообще.
Она ему никто. Она порочна,
И проклята всем светом, и подла.
Ее здесь нет. Ее не существует.

А вы смогли бы отозвать назад
Войска, что утром выступили в путь?

Ну, разумеется.

Будь я на вашем месте,
Я сделала бы этот умный ход.

Сомнительный совет. Кто мой противник?

Я.

Все другие за меня играют.