Джульет Марильер - Арфа королей

Сначала я ничего не понимаю. Затем приглядываюсь к ней внимательнее и вижу неровные концы в том месте, где она только что отрезала прядь своих волос. Скрыть этого от Мааре не удастся. Неужели в шкатулочке Ашллин есть нож? Я все никак не могу найти слов, но в этот момент снизу доносится голос:

– Ашллин! Где ты?

Это не Мааре, звонкий голосок явно принадлежит ребенку.

– Брион! – восклицает Ашллин.

У нее загораются глаза, а на лице расцветает улыбка. Словно из мрачных туч выглянуло солнце.

– Мне надо идти!

Девочка сует куклу и локон мне в руки, хватает Клиэну и кубарем скатывается с дерева. Произошедшая в ней перемена меня поражает. Я понятия не имею, кто этот Брион, однако после его появления передо мной вновь предстала та самая счастливая, радостная Ашллин, которую я видела в тот день, когда мы вместе играли на свирели. Надо обязательно узнать.

Я кладу куклу в мешочек, сворачиваю прядь волос кольцом и связываю обрывком пряжи для вышивки. От всего этого у меня в груди возникает странное чувство, не имеющее ничего общего ни с логикой, ни со здравым смыслом. Я просто знаю, что должна воспользоваться для куклы волосами Ашллин, даже если это навлечет неприятности на нас обеих.

Когда спускаюсь вниз, они вместе с другом сидят рядышком на глинобитной стене, огораживающей поле для выгула лошадей. Судя по манере их разговора, они хорошо знают друг друга. Брион – мальчик на пару лет старше Ашллин, светловолосый и одетый как отпрыск благородного семейства. На поле они не одни. Чуть выше по склону пасутся три рослых, изумительной красоты коня. Неподалеку от них стоит лорд Тоссак, какая-то женщина, наверное, его жена, и советник Пэдрейг, тот самый, что танцевал со мной в тот вечер, когда мне пришлось принести извинения Родану. Бросив на Бриона еще один взгляд, я догадываюсь, что он, наверное, сын Тоссака. У подножия стены, скрестив ноги, сидит еще один мальчик, с которым мы раньше не встречались.

Теперь, когда меня увидели, я, проходя мимо, не могу не переброситься с ними парой фраз.

– Добрый день, госпожа Кира.

– Добрый день, мастер Пэдрейг. Я ненадолго составила Ашллин компанию.

Мастер Пэдрейг улыбается. Для советника он совсем еще молод, ему не больше двадцати пяти лет. Вежливые манеры, как и в тот вечер, когда мы танцевали.

– С вашего позволения, я представлю вас лорду Тоссаку и леди Энье.

Я не спрашиваю, зачем ему это понадобилось. Тоссак одаривает меня обезоруживающей улыбкой, леди Энья оглядывает с головы до ног.

Пэдрейг меня представляет, я приседаю в реверансе, но Тоссак просит обойтись без церемоний.

– Для меня это желанная возможность от всех ускользнуть, – говорит он, – здесь, в поле, я не вождь клана, а отец Бриона и Тадга. А еще фермер, обожающий лошадей, и друг Пэдрейга. Вы, госпожа Кира, очень удивитесь, узнав, до какой степени я это ценю.

Он совсем не лукавит; я поняла бы это по его голосу, даже если бы не знала, что он домосед, не вынашивающий планов стать королем.

– Нет, не очень, лорд Тоссак. У вождя клана, надо полагать, есть не только привилегии, но и тяжкое бремя ответственности.

Он распахивает от удивления глаза.

– Совершенно верно. И что же, по-вашему, преобладает – первое или второе?

Этот вопрос меня так поражает, что я на миг забываю, кем мне полагается быть.

– Это что, проверка? – спрашиваю я.

– Зачем мне устраивать вам проверки? – спокойно отвечает Тоссак.

– Понятия не имею, милорд. Если же говорить по сути, то баланс привилегий и бремени ответственности в огромной степени зависит от характера и способностей конкретного вождя клана. Если он сможет их уравновесить и надлежащим образом к ним относиться, то сможет хорошо исполнять свои обязанности. То же самое, полагаю, в равной степени относится и к любому другому предводителю. К аббатисе. К Верховному Друиду. К епископу. К королю.

Я сжимаю кулаки и приказываю себе заткнуться. Кира от его первого вопроса залилась бы румянцем и обнаружила бы полное незнание предмета.

Тоссак переглядывается с женой. Может, подозревают, что я явилась ко двору с тайной целью? Интересно, им известно что-нибудь об арфе? Может то, что Тоссак не желает быть королем – ложь, и он планирует в самый последний момент предъявить свои права на трон?

Тоссак кивает Пэдрейгу, который отходит и садится рядом с детьми.

– Юная Ашллин очень хорошо отзывается о вас, – говорит вождь клана, – вы, похоже, стали ее подругой.

Вот она, та лазейка, которую я так ждала – возможность рассказать кому-нибудь о поведении Родана, о ситуации, в которой оказалась Мааре, о том, что до Ашллин никому нет дела, что с ней, возможно, жестоко обращаются. Но этих людей я не знаю. Не знаю, чего они хотят на самом деле. И я сама – лишь бродячая музыкантша.

– Я пробуду здесь совсем недолго, только до Дня летнего солнцестояния. Ашллин, похоже, очень одиноко. Мы немного занимались музыкой, несколько раз играли. Мне бы очень хотелось проводить с ней больше времени.

Об удочерении я не упоминаю, потому что слышала о нем от лорда Коры. Но могу вполне обойтись теми сведениями, которые сообщила мне Ашллин.

– Она что-то говорила о том, чтобы поехать жить к вам.

Тоссак с женой опять обмениваются взглядами.

– Да, такой план у нас действительно был, – говорит леди Энья, – удочерить ее, с учетом того, что Ашллин потеряла и отца, и мать. Взгляните, как просто и хорошо им втроем.

Теперь дети сидят в траве спинами к стене, рядом с ними Пэдрейг. Клиэна, устроившись между Ашллин и Брионом, рассматривает поле своими сверхъестественно живыми глазами из пряжи. По телу прокатывается волна дрожи.

– К несчастью, – продолжает Энья, – лорд Кора пока отказывается рассматривать это предложение. И, кроме того, есть еще и сама Ашллин. Мы собирались забрать ее к себе в Глендарраг, уверенные, что девочка была бы там счастлива, но стоит нам заикнуться, чтобы она переехала к нам, как она тут же заливается слезами. Но мы все равно не отказываемся от попыток.

– Может, с ней поговорить вам, Кира, – предлагает Тоссак, – мы наслышаны о том, как вы играете на свирели, как поете и как замечательно лазаете по деревьям. «Почти как я», – по-моему, в устах девочки это звучало так. Она вам доверяет.

– Будь у меня возможность, я бы обязательно вам помогла. Но мое положение… очень шаткое. Я оскорбила принца, об этом, в той или иной степени, знают очень многие. После этого мне велели держаться от всех подальше. В том числе и от Ашллин.

Тоссак молча смотрит на меня, подняв бровь.

– Я не знаю, почему она не хочет переезжать к вам, и спросить об этом напрямик я не могу. Но точно знаю, что Ашллин часто выглядит несчастной и даже напуганной. И одинокой. Думаю, что даже в благородном семействе ребенка, если это девочка, могут обходить вниманием. Чуть ли не забывать. И насколько я понимаю, такое дитя, беззащитное и напуганное, может стать жертвой тех, кому до нее нет никакого дела, равно как и тех, кто желает ей зла.