Роман Назаров - Цветы не растут на плитах

Оказывается, у Шурика действительно был организаторский талант. Группа уже существовала и начала репетировать. Быстро!

- Приходи, я же вижу – ты наш парень! – горячо настаивал он. Я задумчиво посмотрел на Вовку.

- Ты там ритм будешь давать?

- Ага.

Шурик опять взял слово.

- Я вижу, тебе что-то не нравится? А ты подумай – я с другими клавишниками даже не разговариваю!

- Так мне это и не нравится, что без конкурса. Тебе конкретно я нужен? Не может быть, чтобы ты никого другого не нашел!

- Зачем я буду кого-то искать! Меня конкретно ты устраиваешь.

- Но ты ведь меня даже не слышал.

- Я слышал. Мне Вовка диск дал.

Я ошеломленно уставился на Вовку. Я совсем забыл, что перед самой сессией кое-что дома наиграл под запись. И диск этот почти сразу забрал Вовка.

- И тебе понравилось? – осторожно спросил я.

- Ты какие-то глупые вопросы задаешь, – Шурика моя нерешительность начинала злить, – конечно, понравилось. Я такой игры среди своих знакомых не знаю.

- Ладно, не горячись. Просто я помню, что конкретно ты мне предлагал играть. Я не хочу играть такую музыку. А ты, я уверен, не захочешь играть то, что у меня на диске. – Я смотрел на Риту.

- Конечно! Это сейчас никому не интересно.

- Ошибаешься. Интересно, но надо выбирать зрителей.

- Какой смысл играть то, что никому не нравится?

- Есть смысл. На большой сцене, конечно, бессмысленно. Но для себя…

- Вот и играй для себя хоть «В траве сидел кузнечик»! А что тебе мешает играть на концерте то, что деньги приносит?

- Мешает. Я в принципе не хочу играть коммерческую музыку.

- Коммерческую?! Ты считаешь «Скорпов» попсней? – Шурик чуть не лишился языка.

- «Скорпионс» - не попсня. Но ты собираешься их играть потому, что за них будут платить деньги. – Мне уже не был интересен этот разговор. Я все время смотрел на Риту, любовался ею.

- У тебя какое-то странное понятие о коммерческой музыке, – вставил Вовка. Я даже не перевел на него взгляда. Я почти ненавидел их обоих.

- Если вы считаете его странным, что же вы тогда в меня так вцепились?

- Идиот, сам не понимаешь, что говоришь! Где ты еще сможешь получать такие деньги за музыку?!

- Я не хочу таких денег, - я даже не среагировал на оскорбительный тон, не задал законного вопроса «какие деньги?»

- Ладно. Дело твое. Как хочешь, – Шурик отвалился на спину, задрал ногу на ногу и послал в воздух последний залп, – но я не видел еще таких кретинов.

Я неожиданно разозлился. Какого черта! Сейчас я тебе за кретина… Ну-ну, успокойся. Я снова посмотрел на Риту с отчаянием. Упорно не смотрит на меня. Ч-черт! Я изо всех сил ударил кулаком по песку. Действие это имело неожиданное следствие. Шурик и Вовка, без слов лежавшие на песке, постепенно отходя в благодушное состояние от спора со мной, вдруг одновременно подпрыгнули в воздух. У обоих были ошарашенные лица… Как будто по песку пропустили импульс тока! Я в свою очередь изумленно уставился на них, не сразу поняв, в чем дело. Сухой песок очень жесток, и мой удар разошелся по нему волной. Я как будто треснул им прямо по головам! Постепенно их лица приобрели угрожающее выражение, и я поспешил защититься нападением.

- Вы что какие нервные?

- Знаешь, что… - медленно сказал Вовка. Но продолжать не стал.

- Смотри, больше так не прикалывайся, - предупредил Шурка, ложась снова на песок. Действительно, сами подставились, я ни при чем.

Но расслабиться у них никак не получалось. Они все время с опаской косились на меня. Выглядел их страх так забавно, что я, невольный его виновник, тоже свалился на песок, не в силах сдержать хохот. Я заходился снова не один раз, никак не мог успокоиться, вспоминая их прыжок, всхлипывал и всхрюкивал. Я уже не мог на них сердиться. Проклятье, подумал я, снова бросая взгляд на Риту. Интересно, а она видела? Похоже, нет.

Стоит девчонке попасть в компанию, она словно перестает тебя замечать. И они всегда кучкуются. Ну как тут найдешь контакт? А о чем она на самом деле думает? Ни в жизнь не догадаться!

Главное, что по внешним признакам нельзя судить о том, что же происходит у человека внутри. Взять вот, например, меня. Я все время смотрю на нее, но не даю ей перехватить мой взгляд. Чего-то боюсь, сам не пойму чего. Со стороны кажется, что мне наплевать на нее. И для разговора все выбираю темы понейтральнее. А вдруг я ей нравлюсь, и она только ждет первого шага с моей стороны? Да нет… Я вспомнил первую встречу, ее холодность перед прощанием. Затащить бы ее как-нибудь к себе домой, хотя бы с компанией. Девчонкам нравится, когда для них играют. Может, она заинтересуется мной.

Я тут же стал прикидывать свой репертуар на такой случай. «Прикидывать репертуар» значит, что я довольно громко мычу себе под нос то одну песенку, то другую. Если бы окружающие не реагировали, я, наверное, увлекся бы надолго. Но Вовка вдруг насторожился, повернулся и спросил, что это за стоны. Я несколько высокомерно ответил, что это Нино Рота. В этот момент девушки вдруг поднялись, как по команде, и пошли купаться. Парни двинулись следом. Я еще полежал на песке. Мне нравилась собственная исключительность. Уже от плеса меня несколько раз окликнули. Словно снисходя к просьбе народа, я нехотя встал и тоже спустился к воде. У меня был план – так себе, примитив, но я надеялся, что он сработает.

Я открыл, что никто здесь толком плавать не умеет, и надеялся немножко блеснуть своим красивым классическим кролем. Оторвавшись от парней (некоторые из них безуспешно попытались удержаться со мной на одном уровне), я быстро нагнал стайку девчонок, обогнал, перевернулся на спину и для затравки разговора как бы случайно обдал их брызгами. Мне дружно предложили катиться к лешему. Я ухмыльнулся и не спеша описал вокруг них круг. А потом небрежно предложил сплавать на противоположный берег, примерно двести метров в одну сторону. И тут Рита вдруг отчетливо сказала: «Да ладно, будет тебе выпендриваться! Хочешь – плыви».

Я чуть не утонул от стыда. Я еще что-то буркнул в ответ, но в общем почти сразу повернул назад к берегу. Уже когда вылезал, спохватился – что я делаю? Я же собирался в любом случае плыть через озеро, и неважно, один или в компании! Постоял в нерешительности, но все же не стал возвращаться в воду. Поздно. Я уже замерз, а замерзшим плыть неприятно.

Как оплеванный! Когда Рита проходила мимо меня, я сердито отвернулся. Надо же, ей не нравится, что я выпендриваюсь, скажите пожалуйста! Хуже, когда выпендриваться нечем.

Вот, допустим, стоит она на остановке, ждет троллейбуса. Хорошо бы поздно вечером. Подходит компания накачавшихся гопников, несет их мимо кассы, глаза в разные стороны. Если они в таких случаях видят красивую девушку – туши фонарь. Пристанут обязательно!