Джулиан Маршалл - Анналы тенниса

Если бы потребовалось суммировать отличительные черты исполнительского мастерства Барра в как можно меньшем количестве слов, можно было бы справедливо сказать, что его подача была более разнообразной, чем у большинства великих игроков, и некоторые ее разновидности (например, «жираф»), невозможно было возвратить; его первый удар был так же силен и так же хорошо поставлен; его защита, благодаря его возможности предугадывать, каким будет удар противника, была изумительна; его удар с лета, пока он сохранял зрение, был абсолютно уверенным. Хотя он и обладал ударом удивительной силы, он, однако, не использовал бы его постоянно, от удара к удару, как это часто делает самый блестящий игрок. Зная, что лучше не тратить энергию впустую, он часто загонял мяч в угол, подальше от своего противника, когда более нетерпеливый игрок срезал бы мяч с сокрушительной, но ненужной энергией.

И какой же он был веселый товарищ! Как звучал его веселый голос на корте, когда он шутил и смеялся с игроками и зрителями! И все же, при всем своем веселье, он никогда никого не обижал и не забывал своего положения в обществе. Теннисные корты уже не так веселы после его смерти. Бедняга Барр, которого всю жизнь одаривали и привечали, но никогда не был избалован, который так часто ужинал по вечерам с теми, кто утром был его учеником или врагом, благородными или не слишком благородными людьми; который наслаждался жизнью, как он сам говорил, так же полно, как если бы у него было состояние в 10 000 ливров в год, никогда не нуждаясь ни в друзьях, ни в обеде, ни в оперной ложе, ни в какой-либо роскоши, о которой он мечтал, – бедняга Барр закончил свои дни в нищете. Все его небольшие сбережения были одолжены внуку, который поселился в Австралии, где вскоре потерял все свои деньги. Затем последовала война с Германией, падение империи и последующая за ней потеря пенсии. Осада Парижа, нанесла старику coup de gráce [решающий удар]. Когда весной 1871 года он приехал в Лондон с разбитым здоровьем и в плохом расположении духа, там был открыт благотворительный счет, который за два месяца составил около 400 фунтов стерлингов и был подарен ему теми, кто восхищался его игрой в прежние дни процветания и теперь сочувствовал ему в его несчастьях. Он недолго пережил этот момент, и умер в Париже 20 января 1873 года, на семьдесят первом году жизни, всего через несколько недель после смерти своего шурина Гарсена в Фонтенбло.

Портрет этого необыкновенного паумье, изображающий его как раз готовящегося сделать подачу, был написан, а также выгравирован (в полный рост, способом меццо-тинто [вид гравюры глубокой печати]) [Уильямом] Бромли [британский гравер XIX в.] и был опубликован в 1849 году. Сходство довольно хорошее, однако некоторые вещи на оттиске выглядят нелепо. Во-первых, положение правой руки, с локтем близко к боку, не должно восприниматься как верное представление о манере Барра использовать эту руку. Во-вторых, ни он, ни какой-либо другой игрок не стал бы подавать, в то время, когда вокруг него на полу в опасной близости лежали мячи.

Шарль Делахай (Charles Delahaye), прозванный Бибош (Biboche) – прозвище, которое для французов характеризует невысокий рост, неуемную живость и подвижность, – родился 24 июля 1825 года в Амьене (Amiens), где его отец держал теннисный корт. Таким образом, Шарль был истинным enfant de la balle , как говорят его соотечественники. Его отец, Анри Делахай, последовательно владел кортами в Амьене, Компьене и Женеве; в течение нескольких лет он был прикомандирован ко корту, который держал Бланше (Blanchet) на улице Мазарини в Париже. Он никогда не был первоклассным игроком, но обладал был чрезвычайно изящным стилем, и был необычайно хорошим учителем. В 1840 году его сын, Бибош, начал свое ученичество при корте в Пассаже Сандри (Passage Sandrié), где вскоре был замечен за свою быстроту и ум. Благодаря обучению и советам Барра, а также Моснерона (Mosneron) и других хороших игроков-любителей, он быстро прогрессировал и вскоре стал одним из сильнейших теннисистов. Уже в 1848 году он достиг уровня «Питера» (Peter) Томпкинса (Tompkins), тогда еще лучшего из английских игроков. Однако только через два года его способности полностью развились. В июне 1851 года ему удалось выиграть в Оксфорде матч против выдающегося сына «Питера» Эдмунда Томпкинса (Edmund Tompkins) на равных условиях, а также и проведенный вскоре после этого ответный поединок, на корте на Джеймс-стрит (James-street). Желая взять реванш за свое поражение, в 1858 году Томпкинс отправился в Париж, решив победить Бибоша, если это возможно, в своем собственном корте. Моснерон, самый искусный игрок, не обладавший большими заслугами, силой и остротой ударов, но по изобретательности, ловкости и находчивости равнявшийся или превосходивший самых опытных паумье, сменил барона Нантея де Ланорвиля (Baron Nanteuil de Lanorville) как лучшего из французских любителей, получал от Бибоша только «половину пятнадцати» форы. Поэтому Томпкинс, который не был знаком с французским кортом, был рад немного попрактиковаться с ним. Обнаружив, однако, что месье Моснерон в то время был ему более чем ровня, он благоразумно отложил свое состязание с Бибошем еще на год или два. Это был последний успех г-на Моснерона, самого доброго и добродушного из людей, самого умного из игроков, наставника всех начинающих и в течение многих лет самого постоянного завсегдатая кортов и дедансов. Антуан Ансельм (Antoine Anselme Mosneron) Моснерон был уроженцем Нанта; он умер в Париже 28 марта 1869 года, когда ему было всего пятьдесят девять лет, перестав играть задолго до этого.

В апреле 1860 года Эдмунд Томпкинс снова появился на корте в Пассаже Сандри и вскоре между ним и Бибошем был устроен поединок, который должен был решиться в пользу того, кто первым выиграет пять сетов, – au plus tét cinq parties , как называют такой регламент французы, или, говоря современным языком, лучшего из девяти сетов. В первый день этого столичного матча, в понедельник, 8 апреля, Томпкинс выиграл два сета из трех. Поскольку английский игрок стремился вернуться домой в разумные сроки, было решено, что матч должен быть закончен, если это возможно, на этой неделе; но в первый же день игры Бибош случайно ударился рукой о стену рядом с выигрышной галереей на «опасной» стороне. Из-за этой травмы пришлось отложить игру до следующей субботы, когда Бибошу удалось выиграть три сета. В понедельник 15-го они встретились снова, чтобы закончить матч, и начали сет, который длился полтора часа. Бибош, который поначалу лидировал, сломал свою ракетку и таким образом потерял позиции: Томпкинс воспользовался возможностью и быстро довел счет до семи геймов. Победа в этом самом важном сете теперь оставалась на некоторое время неопределенной, каждый игрок попеременно проигрывал и выигрывал игру с преимуществом: Бибош, однако, наконец удалось выиграть сет, и таким образом матч; пять сетов против двух [вероятно, здесь ошибка, счет по партиям должен был быть 5—3 в пользу Бибоша].