Array Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

«Твои портреты очень схожи:
На лица пишешь всё!» — «Нет, я пишу на рожи».

И что ж это за рожи!
Все в лентах и в звездах.
Глядеть, так, право, страх!
А говорят… похожи.

«О, цензор! О, злодей!
Не пропустил элегии моей».
— «Как? Почему?» — «Да говорит, что в ней
Находит смысл двоякий.
Ну ты читал ее; ты, братец, сам поэт;
Скажи: двусмысленна ль?» — «Вот вздор, да скажет всякий,
Что в ней и просто смысла нет».

У Лицемерина жена
Черна, скверна —
Медуза, верьте мне, красавица пред нею.
Не потому ль, что так она гнусна,
Супруг зовет ее всегда душой своею ?

Бесчестен Мечников, однако любит честь,
И хочется ему повыше прочих сесть.
Ну что ж? Его потешить можно
И на́ кол посадить давно бы, право, должно.

Покорен будь судьбе:
В Сенат от горных удалися;
А коль умен, то отравися,
Да есть ли яд-то по тебе?

Ну, исполать Фаддею!
Пример прекрасный подает!
Против отечества давно ль служил злодею,
А «Сын отечества» теперь он издает.

О, как несчастна Андромаха!
Пирр бедную вдову в отчаянье привел;
Парнасский же козел,
Рифмач, палач Хвостов-неряха
Расинов снял с нее наряд
Да в сарафан одел китайчатый — и рад.
Катенин, наконец, с ней поступил тирански:
Заставил говорить без смысла по-славянски.

«Коль теплое дадут местечко мне, пойду».
— «Ты заслужил давно претеплое … в аду».

Прохожий! не гордись, мой попирая прах;
Я дома — ты в гостях.

Скажите: отчего, как бы назло природе,
Когда писать у нас как будто стало в моде,
Когда писателей размножилось число
И книжки завелись — журналы хуже стали?
На трудный сей вопрос мы просто б отвечали!
Журналы издавать искусством почитали,
А ныне чтут за ремесло.

Читая брань иных писак,
В них видя злобу, а не шутку,
«Смешно, — сказал один чудак, —
Они идут с Парнаса — в будку».

Романтики кричат: вам дар небесный дан!
Но вы небесный дар во зло употребили:
Гречанку, Ленского сгубили;
Ввели нас в общество Разбойников, Цыган;
Взмутили кровию Фонтан;
Черкешенку в водах как будто утопили…
Нет! мы не любим так писать;
Мы, классики, своих героев не морили:
Но жаль — не любят нас читать.

Министр наш славой бы гремел
И с Ко́льбертом его потомство бы сравнило,
Из внутренних когда бы дел
Наружу ничего у нас не выходило.

«В огонь, в огонь скорей творения Ослова», —
Кричал слуге Ослова враг Душков.
«Теперь, сударь, мороз, погода так сурова»,—
Сказал слуга. «Так что ж? В камин их вместо дров!»
— «Нельзя, сударь!» — «Молчать! Ни слова!»
— «Нельзя». — «Но почему?» — «Творения Ослова
Так водяны, что от его стихов
Загаснет и огонь». — «Когда, — сказал Душков,—
Так сильно действуют они противу жара,
Так береги же их на случай — для пожара!»

«Вот мой тебе портрет, — одна жена сказала
Супругу своему, — какой прекрасный вид!
Такого сходного нигде я не видала!
Он только что не говорит!»
— «Как счастлив был бы я судьбою, —
Ей муж сказал в ответ, —
Когда б во всем на сей портрет
Был подлинник похож собою!»

Дивятся многие, что боле дураков,
Чем умных в свете;
Чему дивиться тут, коль свет таков,
Что умные впотьмах, глупцы ж сидят при свете.

Трагедии твои, Мирон, — моя отрада;
Всю справедливость им без лести отдаю:
Ты в них представил нам все бедствия из ада
Столь живо и красно, что плакали в раю.

Вчера божился кум Фома,
Что любит нас он без ума;
Не вижу мудрости совсем в такой задаче:
Безумец может ли любить иначе?

На Лизе Фирс женился,
Полгода не прошло, и сын ему родился.
Что бедный муж — взбесился?
Нет, с хладнокровием он, сына взяв, сказал:
«Добро пожаловать, хоть я тебя не ждал!»

Вралев божился мне без совести зазренья,
Что прозой он строки одной не написал;
Прочтите только вы его стихотворенья —
Увидите, как он бессовестно солгал.

«Поэты все глупцы», — кричал франт разодетый.
«А вы не стихотвор?» — спросил его Филет.
«Нет, право, нет».
— «Итак, не все ж глупцы поэты».

Ер, буква подлая, служа́щая хвостом,
Полезла на Парнас, писать стихи пустилась;
В журнале завладеть изволила листом
И всех на нем бранить решилась,
Судить,
Рядить —
Ну, словом, хочет умной быть.
Конечно, буква ер взбесилась.
Ну, правда, надо взять с Языкова пример
И уничтожить букву «ъ».

Поэтов небольших великий меценат
И человек в миниатюре —
Но в этом он не виноват,
А только стыд натуре.

Отец его и брат корчемством, грабежом
Составили себе ужасные именья;
А сей пошел от них совсем иным путем:
Не деньги кра́дет он, но дни у провиденья.