Синти Шелтон - Ресторан Мари Дюпьер

«Зато короткое время, пока мы были вместе, мы даже не успели с ним по-настояшему поговорить, — думала сегодняшняя Мари, по-прежнему лежа в постели. — Наверное, мы просто никогда не понимали друг друга. Я каждый раз так желала близости с ним, неодновременно и боялась ее. Почему?

Может быть, я просто фригидна? Нет, теперь, пожалуй, во мне что-то меняется… А тогда, до тридцати, мне вполне хватало сладких грез на киносеансах…»

— Мама, ты же не слушаешь меня! — не получив ответа на какой-то вопрос, упрекнула ее Флер.

— Прости, девочка, я внезапно задумалась…

— О чем же, если не секрет? — иронически поинтересовалась дочь.

— Расскажу, когда приеду, — ответила Мари, не обращая внимания на интонацию Флер, и стала прощаться.

Положив трубку, она откинулась на кружево подушек и уже без помех мысленно унеслась в собственное прошлое.

Флер исполнилось шесть лет в тот год, когда все кинотеатры города пестрели афишами фильмов о Джеймсе Бонде. Париж словно помешался на агенте «007», выстаивая чуть ли не километровые очереди к кассам. Мари, оставляя Флер с приглашенной няней, умудрилась пересмотреть все фильмы, с каждым разом все больше млея от экранных поцелуев. Один из многочисленных племянников Жака чудесным образом доставал билеты едва ли не каждый вечер — всегда на последний сеанс. Молодой человек, влюбленный в задумчивую и молчаливую Мари, стеснялся ее, и поэтому они всегда ходили в кино втроем с дядюшкой, который к последнему сеансу тоже заканчивал с делами в ресторане. (О чувствах юноши Мари узнала совсем недавно, когда сильно постаревший со времени их совместных посещений кинотеатра повар показал ей письмо от преуспевающего фермера, отца семейства, и фотографию этого многочисленного семейства, на которой она с трудом узнала в улыбающемся, окруженном нарядными детьми толстяке — молодого человека, робко целовавшего ей руку после сеанса.)

Неприступная Мари действительно говорила мало: если бы она призналась кому-то в своих надеждах, ее, пожалуй, ждала бы прямая дорога в клинику — «замаливающая тяжелым трудом собственные грехи возлюбленная агента 007». Сейчас, вспоминая свою наивность, Мари не могла не улыбнуться. Но ведь еще вчера она чуть не опозорилась перед Мишелем, бросившись к нему на шею… Господи, как противно, она вела себя, как трехгрошовая шлюха’ А ведь он говорил ей и о чем-то важном — Мари попыталась вычленить из безрадостных воспоминаний конкретную информацию. «Конечно, поездка Флер — его рук дело. И он еще что-то говорил о ее образовании…» Но эта внезапная страсть Мишеля к отцовству совершенно не нравилась Мари, она даже пугала: Флер, судя по ее рассказам, было интересно общаться с новым знакомым, а когда она узнает, что он ее отец…

«Мораль современных тинэйджеров непредсказуемо извилиста, — думала Мари. — Авантюризм и склонность к донжуанству могут даже возвышать его в ее глазах…»

Стресс от пережитого в последние дни был все-таки слишком силен — ей никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном: приключения дочери, разочарование от встречи, о которой она мечтала столько лет… А ведь был еще и тот полицейский, так странно похожий на возлюбленного из ее снов… Как сладко он обнимал ее тогда в танце! И даже читал ей стихи! Она закрыла глаза, вспоминая:

В ее грезы неожиданно ворвался телефонный звонок. Она сняла трубку и опять услышала голос дочери:

— Мамочка, это я!

— Что случилось, Флер?

— Ничего, я просто так решила позвонить тебе сама.

— «Просто так»? Я, конечно, рада слышать тебя, но ты знаешь, что эти разговоры недешевы?

— Я так и знала, что это скажешь! Но, представь себе, теперь мы можем разговаривать по телефону сколько угодно, причем в любое время, хоть в самое высокооплачиваемое! — В голосе Флер звучала неприкрытая гордость. — Помнишь уведомление от банка о подарочном счете на мое имя? Ты знаешь, сколько на нем денег? Пятьдесят тысяч долларов! Это больше двухсот тысяч франков! Ты можешь себе это представить?!

Торжество Флер немедленно отозвалось головной болью Мари: «Боже, лучше бы я узнала об этом уже Париже». Мари растерялась, не зная, что ответить.

— Мама! — Флеp, видимо, поняла, что мать расстроена. — Я знаю, что чудес не бывает! Как ты думаешь, откуда эти деньги?!

— Скорее всего, это ошибка банковского компьютера, и скоро откроется, что эти деньги- чужие.

— Но, мама! Я же их не украла, можно я сниму хотя бы немного? — попросила Флер, а Мари покрылась холодной испариной, вспомнив слова Мишеля, что ему ничего не жаль для родной дочери.

Так вот что он имел в виду! «Но она, похоже, даже не подозревает о его существовании… И что мне теперь делать? Рассказать дочери, что все это подарки ее отца? Но как она отреагирует на это? Ей, конечно, нравится обладать такими деньгами… А он может пообещать ей еще больше, и тогда… Он просто отберет ее у меня! Нет, только не это!»

От дальнейших объяснений с дочерью ее спас стук в дверь оказалось, что чернобровый юноша принес ей поднос с завтраком. Мари пообещала дочери еще подумать и закончила разговор.

Сидя на жесткой скамье в коридоре полицейского участка Порту, она с благодарностью вспоминала восхитительные утренние пирожные. Только она успела доесть их. как в комнату опять постучал тот же юноша и сообщил, что ею интересуется полиция. Наскоро одевшись, недоумевающая Мари спустилась к полицейской машине, которая доставила ее в Порту, — как ей сказали, для выяснения личности. В полицейском участке она узнала, что некий француз по имени Мишель Керит вчера ночью сбил на шоссе француженку по имени Мари Дюпьер. Кроме того, Мишель Керит утверждает, что украл в банке пятьдесят тысяч долларов. Несмотря на собственную наивность. Мари все же сообразила прикинуться овцой и сказала следователю, что понятия ни о чем не имеет, Мишеля Керита действительно знает, но не видела уже давно. А что касается денег — то откуда же ей об этом знать? Следователь был вполне удовлетворен ее ответами и готов был уже вызвать машину, чтобы симпатичную француженку отвезли обратно на виллу Эль Парадез, но тут ему сообщили о прибытии именно по этому делу представителя французской полиции, и он попросил Мари подождать еще немного. «Господи, только французской полиции мне здесь еще не хватало», — мысленно произнесла Мари, но делать было нечего: она послушно вышла в коридор и вот уже целый час сидела в ожидании появления своего соотечественника.