Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

— Прости… — сказала она глухо. — Я постараюсь тебе верить… Это все проклятая профессия. Она не позволяет верить никому.

— Я понимаю, — голос Жана смягчился. — Но я действительно ума не приложу, кому мог помешать Хуанито. Он не знает никаких страшных тайн. Да ему их никто бы и не доверил.

— Он не догадывался, кто ты?

— Каким образом? Если даже ты не догадалась. А он никогда в жизни ничего не слышал о Жане Дюбуа.

Жаклин нахмурилась:

— Допустим… Но расскажи все-таки, зачем тебе понадобился весь этот… маскарад?

Дюбуа вздохнул:

— Все просто. Я хотел жить. А кое-кто не хотел этого.

— Кто?

— Думаю, что тот человек, который спонсировал наши исследования в Рутенберге. Или его люди. Тогда… в доме Грати… — Жаклин резко дернулась. Дюбуа взял ее за руку и спросил: — Мне продолжать? — Она молча кивнула. — В доме Грати в меня стрелял человек, одетый в черное. Остроносое лицо, прилизанный череп. А вовсе не Грати, как думали многие.

— Что?! — поразилась Жаклин. — Этого не может быть!

— Мне ли не знать! — усмехнулся Дюбуа.

— Да, конечно… Но как этот человек проник в дом?… Ведь за домом было установлено наблюдение. И куда он делся… потом?

— Этого я не знаю. Но я ему очень мешал. Как, собственно, и теперь.

— Эти люди… все-таки получили твою методику? — спросила Жаклин.

Дюбуа внимательно посмотрел на нее:

— Жаклин, в чьи руки попало то, что я тебе передал тогда?

Жаклин опустила голову:

— Ни в чьи.

— Мы договорились верить друг другу. Но то, что ты сейчас сказала, для человека твоей профессии — вещь невозможная!

— Да, — усмехнулась Жаклин. — Конечно, я обязана была сообщить обо всем в Центр. Но я не сообщила. Если это когда-нибудь вскроется, меня ждет много неприятностей.

Дюбуа озадаченно на нее посмотрел, и некоторое время они молчали. Наконец он произнес:

— Это многое меняет. Я был уверен, что они добрались до твоих дисков.

— Но ведь я была не единственной хранительницей твоих секретов.

— Конечно, нет. Но кое-что есть только у тебя. И это меняет дело. Ты даже представить себе не можешь, насколько это меняет все! — воскликнул он.

— Поясни, пожалуйста, — попросила Жаклин.

Дюбуа помедлил:

— Ты действительно уверена, что нас здесь никто не слышит?

— Да. Если где и говорить, то только здесь. За улицы Алкмара я не поручусь. Есть неплохая техника, которая позволяет слышать любой разговор на улице. Но пока еще никто не спохватился, что мы исчезли. Так что у нас есть некоторая фора.

— Ты должна знать обо всем, что может тебе как-то повредить.

— И тебе тоже, — пробормотала она.

— Ну… Свой груз я предпочел бы нести сам и не взваливать его на твои хрупкие плечи.

— Не такие уж они и хрупкие, — возразила Жаклин. — И потом, вдвоем иногда проще принимать решения и искать выходы из запутанных ситуаций. Согласись…

Дюбуа невесело улыбнулся:

— Ты представить себе не можешь, как я с тобой согласен. Но… До сих пор я дрожал только за свою шкуру…

— Невозможно все время дрожать, — проговорила Жаклин. — Нужно что-то делать. Чтобы дрожали другие.

— Ты знаешь, я никогда не любил драться. Даже в детстве.

— Я тоже. Но почему-то всегда приходилось. Потому что бегать от своих обидчиков я не любила еще больше. Просто не могла.

Дюбуа вздохнул:

— Хорошо. Я попытаюсь тебе все рассказать. Хотя совсем не уверен, что это правильно. У тебя и без того хватает проблем.

— Жан, моя самая главная проблема — ты. Неужели так до сих пор этого и не понял?!

— Если ты будешь кричать, на нас станут обращать внимание пассажиры. — Он прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. — Итак, в меня выстрелил неизвестный, — начал он глухим голосом и усмехнулся. — Я никогда не видел этого человека раньше и ничего не успел понять. Он просто достал пистолет и выстрелил. Я приехал, чтобы встретиться с Грати, и совершенно не ожидал увидеть в его доме чужого человека. И, естественно, не думал, что кто-то хочет меня убить. За что? Грати что-то говорил об угрозах нашего спонсора, но я всегда считал, что для покушения на убийство должна быть очень веская причина. Потом, конечно, в моей голове все встало на свои места. Но тогда я был слишком легкомысленным. Дальше ты знаешь. Меня привезли в госпиталь, а оттуда, благодаря одному сопливому недоучившемуся эскулапу, отправили прямо в морг. Успокойся, — сказал он, взглянув на Жаклин, — моей могилы пока еще нет ни в одном месте земного шара.

— Я совершенно спокойна… Как монумент на твоей несостоявшейся могиле. Пожалуйста, дальше.

— В госпитале, слава Богу, были и другие врачи. № И после того, как всем было объявлено, что я скончался, меня вытащили из морга и… с того света. А что началось дальше, ты просто не поверишь…

Видишь ли, этот придурок, который констатировал мою смерть, оказался сыном одной важной персоны. Очень важной. И этой персоне ужасно не хотелось, чтобы слухи о врачебных способностях его отпрыска достигли ушей общественности. Ты и представить себе не можешь, какие деньги он мне сулил, чтобы я немедленно уехал, оставшись в Беатензее в статусе покойника.

— И ты взял у него деньги?!

— Не спеши. Я отказался от крупной суммы. И тогда он предложил очень крупную сумму. Он и не предполагал, что я уже успел обдумать свое положение и кое-что понять. В частности, я понял, что статус покойника меня вполне устраивает. Лучшего в моем положении и придумать было нельзя!

— И ты стал покойником и одновременно очень, — Жаклин ехидно выделила это слово, — богатым человеком.

— Да.

— Что ж, понятно…

— Жаклин, я не мог и подумать, что ты будешь так тяжело переживать мою смерть. Разве ты сама уверена, что если бы я не… умер, ты не захотела бы расстаться со мной, скажем, через месяц?

Жаклин заскрипела зубами и отвернулась к окну. Потом она взяла себя в руки. И повернула лицо к Дюбуа.

— Я уверена, что не захотела бы расстаться с тобой, — холодно сказала она. — Я не смогла бы лишить своего сына общения с отцом.

Дюбуа вцепился в подлокотник кресла.

— К-какого сына? — прошептал он, пытаясь унять дрожание подбородка.

— Моего сына. И твоего тоже.

Повисла пауза. Дюбуа помотал головой, словно воротник рубашки стал ему внезапно тесен.

— Ч-черт, что же ты молчала раньше?

— А разве ты спросил меня, как я жила все это время… без тебя?

Он беспомощно улыбнулся:

— Я просто не успел… Но что же будет теперь?

— Я не знаю, Жан… Я пока ничего не знаю. Но скажи мне, ради Бога, от кого ты скрываешься?

— Я не знаю имен. Но, похоже, они устроили на меня… настоящую королевскую охоту.

— Что им нужно?

— Им нужен ключ к моей методике. Который есть и у тебя. Но они, слава Богу, об этом не догадываются.

— Но я об этом тоже впервые слышу!