Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

— О… да, конечно! — Катрин не могла сдержать своей радости и ответила громче, чем следовало бы.

— Ну вот и умница, — похвалил Теодор и, не прощаясь, повесил трубку.

Она была на верху блаженства. Сегодня Теодор посетит ее! Это случалось так нечасто. Но когда он приходил… Катрин не могла дать другого определения счастья. Она не надеялась выйти замуж, поскольку считала себя недостойной ни одного мужчины, знала, что вряд ли когда-нибудь ее полюбят, и то, что Теодор иногда навещал ее, казалось ей волшебным сном.

Теодор был маленьким, тщедушным и таким же неуверенным в себе, как она. При взгляде на него напрашивались слова «вечный неудачник». Но для Катрин он был прекрасным принцем: красивым, умным и властным.

Когда в двери повернулся ключ, Катрин захотелось вскочить и броситься ему навстречу, но она знала: этого делать нельзя. Она сдержалась и осталась на месте. Пишущая машинка расчехлена, верхний свет погашен. Горит лишь неяркая лампа на письменном столе. Чистые листы бумаги сложены в стопку, один заправлен в машинку. На маленьком сервировочном столике — бутылка шампанского и два бокала. В кресле — небольшого размера плеть с разноцветной плетеной рукояткой. Кажется, на этот раз все сделано правильно. Все готово к приходу гостя. Он наверняка будет доволен сегодня. Не то что в прошлый раз, когда она не смогла удержаться и подбежала к дверям… Он тогда развернулся и ушел…

Дверь скрипнула и она услышала мягкие шаги Теодора. Он подошел к проигрывателю и поставил пластинку. Полилась нежная тихая музыка-Теодор обожал Грига.

— Здравствуй, — тихо сказал он и подошел к ней вплотную, — надеюсь, меня сегодня посетит вдохновение. И ты мне в этом поможешь, да?…

— Да… — прошептала она.

— Умница, — тоже шепотом сказал он.

Она сидела, выпрямившись, за письменным столом на высоком вертящемся стуле без спинки и не смела обернуться.

Ее руки спокойно лежали на клавиатуре, но успокоить свое дыхание она не могла. Он ласково провел рукой по ее белым плечам и шее, и она тихо застонала.

— Сегодня мы будем работать долго, — сказал Теодор.

Она услышала звук растегиваемой молнии и почувствовала, как его плоть прикоснулась к ее спине. Катрин стала слегка ерзать на стуле, чтобы полнее ощутить эти прикосновения. Но Теодор отстранился, и она снова застонала — оттого, что наслаждение было столь непродолжительным.

— Начинай печатать, — сказал он и стал диктовать строчки, одновременно раздеваясь.

Иногда он замолкал в поисках подходящего слова и тогда подходил к ней, то перебирая ее волосы, то нежно лаская колени, а временами его рука спускалась по ее животу и замирала там как бы в задумчивости.

Но все эти ласки были сегодня кратковременными, ибо Теодор был в прекрасной творческой форме. Фраза лилась легко и непринужденно под быстрый стук машинки и доносящуюся из динамика музыку. Катрин проклинала его музу, которая сегодня была к нему так благосклонна — ведь чем больше она капризничала, тем большая порция ласк доставалась Катрин. Ей страшно хотелось встать и прижаться всем своим существом к вожделенному телу Теодора, но она не смела этого сделать, зная о возможных последствиях.

Теодор продиктовал еще два стихотворения, таких же длинных, как первое, и перевел дух. Катрин замерла в ожидании.

— Пожалуйста, выпрямись, — недовольно сказал он.

Катрин поспешно выполнила повеление своего господина.

— Ты слишком медленно печатаешь, — продолжал ворчать он. — Я теряю мысль из-за твоей медлительности.

— Я стараюсь, — пролепетала Катрин.

— Ты плохо стараешься, — со смешком сказал он. Катрин услышала свист плети и наклонила голову.

— Я же сказал: выпрямись! — зловеще произнес он.

Катрин дернулась и застыла.

Он подошел к ней и, приподняв ее подбородок рукояткой плети, строго посмотрел ей прямо в сияющие ужасом глаза.

— Ты хочешь, чтобы я наказал тебя сегодня? — спросил он строго.

Катрин молчала, не отрывая от него взгляда и тяжело дыша.

— Я не слышу ответа!

Катрин слабо кивнула.

— Я не слышу, — проговорил Теодор, наклонившись к ней всем своим телом.

— Да… — еле слышно пробормотала Катрин.

— Повторяй громко и отчетливо: я хочу быть наказанной сегодня за свою нерасторопность и лень.

— Я… хочу быть наказанной сегодня за свою нерасторопность и лень…

Когда шампанское было выпито и Теодор расслабленно развалился в кресле, а Катрин, как всегда, пристроилась на ковре у его ног, они завели разговор о Барбаре. Обычно Барбара была третьей участницей их развлечений, что не очень нравилось Катрин, но зато нравилось Теодору. Правда, Барбара лишь наблюдала за происходящим и, как ни уговаривал ее Теодор, принимать непосредственное участие в их играх отказывалась, объясняя это своим отвращением к физическому сексу.

Впрочем, Теодор не терял надежды. Он подобно рассказывал о своей поездке в Рутенберг и показывал фотографии, рассчитывая на то, что все это поможет ему разрушить преграду, которая казалась Барбаре непреодолимой.

Но результат оказался неожиданным для него: Барбара уехала. И он понял, что, возможно, она поехала в Беатензее, где находится замок. Сначала Теодор обиделся, что она ему ничего не сказала, а потом начал беспокоиться — Барбара была очень неуравновешенной девицей.

С ней могло произойти что угодно.

— Есть какие-нибудь известия от Барбары? — спросил он, лениво растягивая слова.

Катрин рассмеялась.

— Уже соскучился? Тебе так плохо без нее?

— Не говори глупостей. Просто я… беспокоюсь. А ты — разве нет?

— Ну… — Катрин замялась. Ей стало стыдно, что она совсем не вспоминала о своей подруге все это время. Если бы не та девушка, Жаклин, наверное, она и вовсе бы забыла о существовании Барбары.

— Ты уверена, что она поехала в Беатензее?

— Нет, совсем не уверена. Но просто… Куда еще?

— Этот вонючка, Деново… Он спрашивал у меня адрес. Тоже почему-то уверен, что она поехала туда… Почему?

Катрин растерялась. Она могла объяснить, откуда появилась такая уверенность у нее. Но Клод Деново… Неужели Барбара посоветовалась со своим папочкой? Но это же совершенно немыслимо!

— Понимаешь, Теодор… Все началось с той фотографии… Которая висит у меня на стене… Когда Барбара ее увидела… вернее, того человека, который обведен фломастером… Мне показалось, она кого-то узнала. И решила отыскать там, в Рутенберге. Я не знаю, но мне так показалось…..