Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

— Мсье Ферран… Подождите. Мсье Ферран… Полицейский инспектор в Лионе…

— Давно уже комиссар, — Жаклин удивленно подняла голову. — Но откуда вы-то его знаете?

— Я жил в Лионе, лет десять назад. Пока меня не пригласили работать сюда.

— Забавно, — протянула Жаклин.

— Что?

— Сплошные совпадения и замки на песке.

— Я не понимаю…

— Я тоже. Понимаете, даже в то время, когда комиссар был еще просто инспектором, он всегда учил меня, что случайные совпадения — вещь почти невероятная, ну, как существование в природе двух абсолютно одинаковых людей. Он говорил: небо, конечно, могло бы случайно упасть на землю, но только если бы не было определенного закона, в силу которого эта случайность исключается.

— Ваш дядюшка, несомненно, очень умный человек, — сказал Дюбуа и попытался опять обнять девушку. Она слегка отстранилась.

— Я вам неприятен? — обиженно спросил он.

— Вовсе нет. Но зачем это?

— Чтобы сосредоточиться. А то я не все понимаю. Ходьба, наверное, отвлекает. И рожи эти кругом…

— Фу, как стыдно. Это же ваши пациенты.

— А если я хочу говорить только с вами? А они отвлекают меня.

— Но улыбаетесь вы им весьма сладко. Вы лицемер.

— Конечно. Иначе карьеры не сделаешь. А вы разве нет?

— Я часто вру. Но редко притворяюсь

— Признайтесь, про сон тоже врали?

— О, ни единого слова!

— А про привидение?

— Что вы! Про привидение особенно. Оно меня так напугало. Я даже боялась, что… что не проснусь.

— Это было знакомое привидение?

— Что вы имеете в виду? — и Жаклин посмотрела на Дюбуа с подозрением.

— Оно напоминало вам кого-нибудь из знакомых?

— А… Нет, совершенно незнакомый тип…

За этой легкой и почти бессвязной болтовней они дошли до входа в отель. Жан обнимал плечи Жаклин, и она больше не отстранялась.

— Ужасно не хочется прерывать столь содержательную беседу, — задумчиво проговорил Дюбуа и заглянул в лицо Жаклин. — Зря смеетесь, — заметив ее усмешку, обиделся он. — У меня здесь роскошные апартаменты. И солярий на крыше. А солнце сегодня великолепное.

— Предлагаете позагорать?

— Да. И продолжить беседу. Ну, пожалуйста, Жаклин. Обещаю, что буду вести себя скромно.

Она посмотрела на него недоверчиво. Ну что ж, выяснять отношения все равно придется. И вовсе не личные отношения…

— Хорошо, — согласилась она. — Но должна вас предупредить, что купальника у меня с собой опять нет. А загорать в одежде мне еще не приходилось.

— Что же нам делать? — Дюбуа изобразил растерянность.

— Но вы же обещали вести себя скромно…

Апартаменты Дюбуа были действительно роскошными. Жаклин стояла посреди зала площадью метров в сто двадцать с огромными окнами во всю стену. В окна смотрели Альпы, а сам зал казался частью их пространства, видимо, потому что в нем почти не было мебели, кроме большого письменного стола с компьютером и прочей самой современной — а Жаклин понимала в этом толк — техникой, двух больших кожаных кресел и такого же дивана у стены. Несколько экзотических растений в тяжелых керамических кадках, расписанных экзотической же росписью. Огромный плоский экран телевизора на стене, обитой белыми шелковыми обоями с тисненым рисунком. Музыкальный центр на полу, покрытом светлым ковром с мягким длинным ворсом. Но самым замечательным в этом жилище был стеклянный потолок, он же — крыша, сквозь которую было видно яркое небо с изредка проплывавшими по нему облаками. Когда облака закрывали солнце, их тени скользили по белому шелку обоев.

Жаклин зачарованно следила за тенью облака, причудливым пятном сползающей со стены на ковер. Выглянуло солнце, и белый шелк засиял, затмив сияние снежных альпийских вершин.

— Вам нравится здесь? — спросил Дюбуа, кажется, удовлетворенный тем впечатлением, которое произвело на девушку его жилище.

— Очень, — честно сказала Жаклин. — Теперь я начинаю понимать, чего мне не хватало в этой жизни.

— Ну вот, — сказал Жан. — А мои верхние покои вы и вовсе не захотите покидать.

— Я думала мы будем загорать прямо здесь.

— Здесь тоже можно. Потолок раздвигается. Но если вы не поленитесь подняться в мой солярий, то не пожалеете.

Они прошли через коридор, соединяющий зал и кухню, к винтовой лестнице и по ней поднялись наверх. Жаклин восхищенно ахнула. «Солярий» Дюбуа представлял собой средних размеров ботанический сад, а вид сверху, который открывался, был не просто восхитительным — он был невероятным.

— Да вы живете в раю, — сказала она с внезапно вырвавшейся завистью.

— Да, наверное, — проговорил Жан задумчиво. — Только Господь Бог изгнал из него мою Еву, а меня почему-то оставил. Худшего наказания нельзя было и придумать.

— Кажется, вы не очень огорчаетесь по этому поводу, — сказала Жаклин.

— Когда как, — кратко ответил Дюбуа. — Располагайтесь. Где вы будете загорать — в шезлонге или принести плед?

— Все равно, — сказала Жаклин и стала раздеваться.

— Я принесу напитки, — неожиданно смущенно проговорил он. — Что вы будете пить?

— Пиво.

— Ну конечно, — и он исчез внизу.

Жаклин с удовольствием опустилась в низкий плетеный шезлонг и сцепила руки на затылке. Ни о чем не хотелось думать. Хотелось бы, чтобы этот сон длился вечно. Чтобы вечно смотреть на эти горы, лес, солнце, слышать пение птиц и… больше ничего. Совсем ничего.

Дюбуа поднялся с подносом, на котором стояло несколько бутылок и два бокала. Поставив поднос перед Жаклин, он присел на корточки и весело спросил:

— Сегодня вы не стесняетесь?

— После многообразных развлечений в вашем подземелье я перестала стесняться.

— Я же говорил, это дело привычки. Все в конце концов достаточно условно.

— Ну не все, наверное… Есть что-то… настоящее…

— Конечно, есть, — тихо сказал он и взял ее за руку.

— Мсье Дюбуа, вы обещали вести себя скромно, — так же тихо проговорила она.

— Разве ты этого хочешь? Чтобы я вел себя скромно?…

— Я не знаю, — ответила она, запрокидывая голову.

— Я нравлюсь тебе??

— Я не знаю…

— Тебе нравится мое тело?

— Не знаю…

— Прикоснись ко мне, не бойся… У тебя что, давно не было мужчины?

Жаклин выдернула руку из его руки и уставилась на него в упор.

— Вы очень наблюдательны, мсье Дюбуа. Я, может быть, вас сейчас рассмешу… У меня вообще никогда еще не было мужчины.

Если сказать, что Жан Дюбуа был поражен, это значит описать гамму его чувств не полностью.

— Ты пошутила? — пробормотал он.

— Такими вещами не шутят, — засмеялась Жаклин.

— Ч-черт… Извини…

— Ну вот… Теперь ты до меня и не дотронешься?

— Но я никак не думал… Такая женщина… Прости, там в подземелье… Я вел себя, как последняя скотина. Тот спектакль никак не был рассчитан на… девственниц. Боже, какой же я профессионал после этого!