АlshBetta - Русская [СИ]

— Дарованная судьбой и мудрость жизни. Они правда значат такое?

— Их главные значения.

Я задумчиво смотрю в фиолетовые глаза, в их радужке благоговейная радуга. Она и рождает мой неожиданный вариант.

— Дары и мудрость наших судеб не разделить. София-Дарина?

Ксай изумленно моргает.

— Сразу оба?..

— Да. София-Дарина, — произношу еще раз, прислушиваясь. Необычное имя для невероятной девочки. Что-то в этом есть.

Обвожу пальцами ободок кольца мистера Каллена. Он повторяет имя вслед за мной.

— Тебе нравится?

Эдвард вдруг широко улыбается, оставляя раздумья. Будто бы услышал в двойном имени то, что так неожиданно уловила я.

- Η μοναδικότητά μας (наша уникальность). Ей подойдет.

Моя улыбка выходит очень искренней, я надеюсь. Потому что на смену беспокойству о завтрашнем дне приходит счастье дня сегодняшнего. Так и выбираются имена, определяющие судьбу.

— Мне кажется, мы выбрали, Ксай.

Аметистовый слегка прищуривается, поглаживая мою талию.

— София-Дарина?

— София-Дарина, — твердо повторяю я. Мне нравится величественность, красота и огромный смысл, сокрытый в этих словах. Вряд ли существует нечто более подходящее. — Ангелина и София-Дарина. По-моему, очень звучит. К тому же…

Я прерываюсь на полуслове.

Робкое, мягчайшее движение, похожее на трепетание крыльев бабочки… внутри меня. Изумленная, растерянная и испуганная одновременно, я машинально притрагиваюсь к животу. И, подняв голову, натыкаюсь на вспыхнувшие глаза Алексайо. Он слышал?.. О да. И понял. Куда быстрее, чем поняла я.

— О боже.

Ксай эмоционально морщится, прижавшись ладонью чуть крепче. Поджимает губы, не тая просящейся наружу улыбки. Он изнутри сверкает в эту секунду. Вместе со мной.

— Это правда… оно? Оно так бывает?

— Кажется, да, Бельчонок… кажется, да.

С нетерпеливым желанием почувствовать еще что-нибудь, я скольжу подрагивающими пальцами по коже. Трепетно, но ощутимо. Я хочу теперь всегда их ощущать.

— Это был толчок, Ксай. Наши с тобой дети, первый раз. Ты почувствовал?

- Ναι… да… да, Белла!

Его голос звучит победно, а потому чуть громче нужного. Видимо, малышкам этого достаточно. Наша мечта сбывается во второй раз. И трепетание бабочек сейчас немного сильнее.

— Господи, девочки… лисята…

Я закусываю губу, чтобы не заплакать, а сполна впитать каждое мгновение, каждую секунду. Первые движения, первое ощутимое подтверждение, что у меня под сердцем существует жизнь. Я дождалась этого момента. Мы дождались.

Не убирая ладоней от своего живота, наоборот, лишь ласковее поглаживая его, я глубоко дышу, с абсолютным счастьем на лице улыбаюсь. Мне не перестать улыбаться с этого дня.

Ксай говорит что-то одними губами, вслед за моими пальцами скользя по тонкой ткани ночнушки. Я не разберу слов, но, по-моему, все на греческом. И, по-моему, это молитва…

Спальня погружается в тишину. Наполненную, светлую, умиротворенную и такую родную.

Я наслаждаюсь ей еще десять секунд, в надежде почувствовать детей снова. Но потом не выдерживаю. Глубоко ошеломленного Эдварда, склонившегося к моей талии, я целую. Поднимаю его голову, нежно перехватив ладонями, прикасаюсь к вискам, скулам, щекам.

Мне жизненно необходимо сполна разделить с ним это счастье. Наше общее. Наше вечное. Наше.

— Безбрежно, μπαμπά Xai.

Дамир восторженно повизгивает, уцепившись за папину кофту.

Эдвард высокий, и обзор с его плеча, на котором Дамирка висит, открывается удивительный. Правда, адреналина тоже хватает. Колокольчик знает, что папа никогда не даст ему упасть, объятья его всегда надежные, но все равно теоретический риск есть. И это заставляет глаза мальчика блестеть — кажется, не только мне в нашей семье по душе экстремальные развлечения.

— Я отсюда не слезу, μπαμπά.

Довольная убежденность в голосе малыша Эдварду по вкусу. Придерживая сына второй рукой, он слегка наклоняется влево. Дамир улыбается шире, восхищенно посмеиваясь.

— Как скажешь, сынок.

Они спускаются по лестнице со второго этажа. Алексайо одевал Дамира, дав мне возможность спокойно собраться и немного побыть наедине с собой, дабы успокоить всколыхнувшиеся мысли. Похоже, время вместе так и остается для них самыми ценными моментами. Мне не перестать удивляться, насколько родными оказались эти двое — мужчина, отказавшийся верить в саму возможность для себя быть отцом, и ребенок, убедивший себя, что не станет никогда любимым и дорогим сыном.

Отворачиваюсь от зеркала, в чьем отражении до сих пор наблюдала за Калленами, и нежно смотрю на них обоих. Каким ни стал бы этот день и что бы ни принес, самое главное останется неизменным — мы семья и мы вместе. Озвученная Дамиром истина на залитой ужасом полянке Сими, обрела, наконец, полноценное воплощение. Стала нашим девизом.

Ксай, ловко перевернув Колокольчика в своих руках, бережно опускает его на ноги. Дамир смешливо отказывается отпускать ворот его темно-синей водолазки.

До глубины души я счастлива, когда в поведении нашего котенка проскальзывают такие поистине детские, шаловливые, легкие нотки. Они появились не так давно, но все крепче укореняются в его повседневной жизни. Лучший подарок на Рождество — видеть его таким.

— Как у нас дела со сборами? — лицо Эдварда, когда он смотрит на меня, светлеет. Не знаю, что нравится ему больше — мое корично-медовое пальто, светло-голубые, в цвет небу, джинсы или розовый, едва заметный блеск для губ. Кроме него и туши я больше ничего не использовала — боевая раскраска канула в прошлое с моим переездом в Россию, не хочу переносить частичку дурного Вегаса на наш миролюбивый, домашний остров.

— Мама, — Дамирка, с греческим акцентом произнеся мое любимое слово, немного наклоняет голову. Я вижу на его щеках каплю румянца, какой давным-давно наблюдала и у Ксая. — Ты очень красивая.

— Это лучший комплимент, мое солнышко. Иди ко мне.

Дамир обхватывает меня за пояс, став чуть левее, чтобы не касаться живота. Пока ему еще в новинку все, что происходит, и Колокольчик немного побаивается этих изменений. Он относится ко мне более трепетно, боязливее. Он не хочет сделать плохо. Как будто он может…

Я прижимаю малыша к себе, пригладив его черные растрепавшиеся волосы. Дамир наполняет меня уверенностью в себе и оптимизмом каждый раз, когда вот так обнимает. Я больше не запуганная девочка из комнаты без окон. Я мама, жена замечательного мужчины и радующийся своей жизни человек. Сколько бы темных пятен в прошлом ни было, нужно двигаться дальше — мне есть, ради кого. Будем считать, это утро девятнадцатого декабря — мой первый шаг.

— Я люблю тебя.

Всегда так безошибочно чувствуя мое настроение, голосок Дамира согревает сердце. Он знает, когда сказать главное.