АlshBetta - Русская [СИ]

Как Эдвард смог отыскать рождественское дерево в Греции, обогретой солнцем и умытой двумя морями, в канун католического праздника… остается для меня загадкой. Зато он вдвойне обрадовался, узнав, какой ценностью обладает для нас его находка.

Дамир смотрел на зеленую ель округлившимися влажными глазами все время, пока Эдвард ее устанавливал. Сидя на краешке кресла и прижав к себе Маслинку, он прислушивался к каждому звуку, старался прочувствовать малейшие ноты запаха, любовался представившейся картиной.

Это было первое домашнее семейное Рождество для нас всех, что стало прекрасно ощутимо, как только повесили на праздничное дерево первую игрушку. Я навсегда ее запомню: серебряная шишечка, отделанная блестками посередине. Ее вешал Дамир — на фоне нашей гостиной и улыбающегося Ксая. Я сделала потом несколько фотографий, но первый, самый главный и пронзительный момент останется в памяти навек и без фотосъемки. Есть вещи, забыть которые невозможно, которые всегда вызывают трепет, сладкую грусть и тихую радость в одно время.

Мы украшали ель все вместе. Шарики, навесные игрушки, гирлянды и мигающие разноцветные лампочки, погрузившие комнату в атмосферу волшебства. Со смехом, детской радостью, забавными фразами обо всем на свете и празднично-восторженным ажиотажем.

— Как красиво… — впечатленный, пробормотал Дамир, прижавшись к моему боку. Он сидел на диване между нами с Ксаем, рассматривая результат часовой работы. Елка сияла тысячей огней, постепенно затихающих и разгорающихся вновь. Вот так, думаю, и выглядит слово «сказка».

— Мы все хорошо постарались, — поддержал Каллен-старший, легко пощекотав сына у ребер, — вышло чудесно.

— Вышло волшебно, — я, улыбнувшись им обоим, по очереди поцеловала своих мальчиков в щеку. На лицах мужчины и малыша мелькали всполохи света от гирлянд, освещая мирные, такие родные мне и такие красивые их выражения.

Я прониклась моментом. Мы были здесь только втроем. Мы втроем украшали елку. Первый, такой замечательный, но далеко не последний раз. Вера в это укрепилась.

— Я люблю вас, мальчики. Больше всего на свете. Хочу всегда встречать Рождество с вами.

Дамир, требовательно обвив меня за шею, горячо прошептал: «я тоже». А Эдвард, обняв нас обоих, не менее горячо и убежденно пообещал: «так и будет, τις καρδιές μου» (мои сердца).

Сегодня ель выглядит точно так же. Я смотрю на нее и вспоминаю, подольше проигрывая их в памяти, моменты безоблачного, тихого, такого понятного счастья. И расслабляюсь, стоит признать. В конце концов, ничего страшного не произошло. Мои родители здесь и это, думаю, достойный подарок на намечающееся торжество.

Мы с Розмари сидим на красных подушках на полу, уложенных возле рождественского дерева. Оно мерцает красно-желтым сейчас, освещая даже самые позабытые уголки души. И наполняя верой в лучшее.

Мама, устроившаяся напротив меня, тоже в красном. На ней домашнее платье, уместное и красивое, на котором то и дело останавливается мой взгляд. Волосы собраны в пучок, глаза сияют. Розмари тепло мне улыбается, наблюдая за тем, как пробую ее печенье. Датское — выпеченное с маслом и хрустящей корочкой сахара, оно — мое напоминание о детстве. Роз пекла его на каждое рождество, чтобы создать атмосферу праздника. Это лакомство — светлейшее мое воспоминание о нем за все двадцать лет. Не думала, что однажды буду есть его, сидя у ели в своем доме, на Родосе, в качестве жены и практически многодетной матери.

— Надеюсь, не слишком сухое?

— Невероятно вкусно, мам, — без капли лести говорю я, глотнув какао из своей большой синей кружки — гжелевой, само собой, русской. — Спасибо, что привезла его.

— Я испеку еще, моя девочка. Дамиру, кажется, тоже понравилось.

— Оно не может не понравиться, — опять же, не слукавив, отзываюсь. Беру себе еще печенюшку.

Розмари немного смущенно, но в большей степени весело посмеивается. Ее ладонь мягко гладит меня по голове, задержавшись на отросших прядях.

— Ты так красива, Белла. Я никогда еще не видела тебя такой.

Мой ответ выходит очень сокровенным. И настолько же — правдивым.

— Это от абсолютного счастья.

Понимание во взгляде Роз отражается и в ее улыбке.

— Тебе очень идет беременность. Но я поверить не могу, что ты столько времени ее скрывала.

— Я не была готова…

Мама качает головой, смиренно принимая такой ответ. А потом тянется ко мне, вперед, осторожно приобнимая.

— Главное, что теперь ты готова. Я счастлива быть здесь с тобой в такой момент, золотце. Вы уже знаете, кто это?

Концентрированное тепло ощущается во всем теле. Я глажу свой живот, бережно следуя по его окружности.

— Девочки.

Роз моргает. Думает, ослышалась.

— Девочки?..

— Девочки, да, близнецы. У нас будет двое дочерей.

Я слежу за ее реакцией. И я счастливо ее реакции усмехаюсь, потому что глаза Розмари становятся больше, дыхание — тише, а потом она весело хлопает в ладоши, восхищенно посмотрев на нас всех.

— Бесподобно, Изабелла! Какая же великолепная новость!

Мы снова обнимаем друг друга. Только теперь Розмари держит меня крепче, а говорит — тише и искреннее. Чтобы слова — сразу в самое сердце.

— Ты станешь прекрасной мамой. Я верю.

— Во второй раз, — смешливо, но тронуто, поправляю я.

Розмари, хмыкнув, отстраняется. Оглядывается на Дамирку у арки кухни, оживленно обсуждающего что-то с Антой. Рада занята приготовлением утки с клюквой и пряностями, а потому то и дело посматривает на духовку, изредка вставляя что-то в беседу.

— Он прелестный малыш, Цветочек.

Тепло ласковой эгейской волной заливает мое сердце. Я чувствую гордость, прилив невиданной нежности и попросту восторг.

— Он лучший, мама. Он наш сын и всегда был им, с первого же дня.

— Ты говорила, вы встретились в лесу?

— Да, — ухмыляюсь, припомнив вид Дамирки с рыжей кошкой в руках и отчаянье Анны Игоревны, — детский дом вывез детей в летний лагерь, а мы с Эдвардом решили прогуляться.

— Просто так и не поверишь, что подобное случается. Счастливый случай…

— Это не случай, Розмари, это судьба. Я поверила в нее окончательно, когда увидела его глаза тем вечером.

Роз понимающе кивает, с лаской оглядев фигурку малыша.

— Глаза необыкновенные.

Он ей нравится. А она нравится Дамиру. Роз прониклась к нему, как прониклась в свое время и я, и Дамирка это почувствовал, нет сомнений. Порой первого взгляда хватает, дабы осознать всю важность человека в твоей жизни.

— Он весь необыкновенный, мама. Ты бы только знала… ты еще его узнаешь, — говорю и предвкушающе улыбаюсь, вдруг только теперь понимая, сколько времени Дамир и Роз еще проведут вместе. Если все сложится, и наша семья действительно станет настолько полной, дедушка и бабушка моего котенка сделают его детство особенно настоящим.