АlshBetta - Русская [СИ]

— Я тебя больше, котенок. До луны и обратно.

Теперь черед ухмыльнуться за малышом. Вчера на ночь Ксай рассказывал нам обоим эту сказку и, похоже, у Колокольчика появилась новая любимая история.

Алексайо, уже успевший обуться, подходит к нам. В его руках джинсовая куртка Дамира.

— Ты прав, малыш, мама замечательно выглядит. Но тебе тоже пора одеваться.

— Давай я ему помогу, Эдвард, — предлагает Рада, выглянув из-за арки столовой. Приветственный обед сегодня на них с Антой, так что с самого утра на кухне царит оживление. Нам очень повезло, что домоправительницы приняли предложение Ксая и остались с нами. Не представляю, что бы мы без них делали.

Не имея возражений, Дамир послушно подходит к женщине. У них свои темы для разговора, в основном кулинарные, так что я не мешаю. Эдвард кивает мне на кресло невдалеке от двери, пока открывает обувной шкаф. И вот, уже присев передо мной, умело завязывает тонкие бордовые шнурки весенних туфель.

— Надо было брать без шнуровки…

— Ты сказала, это — самые удобные.

Правда, пусть и неприглядная. Мне на самом деле сложно представить обуви комфортнее, тем более теперь. И все же…

— Когда ты так делаешь, я себя чувствую беспомощной.

Заканчивая со своим делом, он лишь качает головой.

- Καλύτερα να αισθανθείτε σαν θεά (лучше чувствуй себя богиней).

— Ксай!.. — не в силах побороть улыбки, журю я.

Довольный достигнутой целью, муж легонько чмокает мои губы. Поднимается на ноги, предлагая мне помощь, и очень нежно поддерживает за талию. Любой момент смущения и неудобства умеет перевести в другую плоскость, избавить от смятения. Сколько же в этом человеке черт, которые мне еще предстоит сполна познать. И снова и снова ощущать к нему наполненную благодарностью любовь.

— Эфхаристо.

— Тут не за что, солнышко.

Рада застегивает последнюю тугую пуговицу куртки Дамира, а я поправляю небольшой воротник пальто Алексайо. Цвета меланж, в сочетании с этой водолазкой и темными брюками, оно очень к месту. Свежий, традиционный, доверительный образ уверенного в себе мужчины. Я восхищаюсь своим мужем.

— Можешь считать это лестью, мистер Каллен, но ты великолепен.

Ксай добродушно прищуривается, погладив меня по щеке.

— Это определенно лесть, Изабелла. Потому что сегодня твой день.

Уже собранный, Дамир подбегает к нам. Они с Алексайо, не считая джинсовой куртки, практически в единой цветовой гамме.

— Мы идем, папа?

Эдвард кивает, протягивая сыну руку. Тот сразу же за нее берется. Вот так выглядит доверие. Я еду в аэропорт, чтобы встретиться со своим отцом спустя столько времени, и это задевает. У нас никогда так не было. У нас не будет.

— Вы приедете к полудню, Белла? — Анта, показавшись из кухни вслед за Радой, смотрится очень по-домашнему в синем переднике и с белым полотенцем в руках.

— Около того, да, — невольно ослабляю затянутый пояс пальто, — мы позвоним, когда будем выезжать.

Ксай открывает дверь, пропуская Дамира — они оба уже практически на улице. А Рада, ободряюще на меня взглянув, говорит:

— Все будет как нужно, милая. Не сомневайся.

Утешающе.

Благодарно кивнув, я выхожу за Калленами следом. Греческая зима, не в обиду русской, моя любимая — согретая солнцем, пахнущая морем и особыми цветами, какие посадили домоправительницы возле нашего дома, умиротворенно-расслабляющая. Нет жары, но нет и вьюги. Золотая середина.

Эдвард усаживает Дамира в кресло, по традиции самостоятельно разбираясь с ремнями-фиксаторами. За пределами дома, хоть и старается держать лицо, малыш начинает тревожиться. Его взгляд немного мутнее, а губы поджимаются. Мне начинает казаться, что мы зря решили ускорить знакомство, поехав в аэропорт с ним. Впрочем, оставлять Дамира дома без нас показалось еще худшей идеей.

— Котенок, ничего не изменится. Это всего лишь на пару дней, — когда Эдвард закрывает пассажирскую дверь, обходя машину по направлению к своей, водительской, обещаю я. Поворачиваюсь к Дамиру и говорю это как могу уверенно. Сложно, когда сама сомневаюсь.

Колокольчик смотрит на свои пальцы, замершие на игрушке-овечке.

— Они тебя любят, да?..

— Мне хочется в это верить, Дамир. Зато я точно знаю, что они полюбят тебя.

— Что мне сделать, чтобы им понравиться? — такой откровенный вопрос вкупе с пронзительным голубым взглядом, в который вернулась уже почти забытая обреченность, застает меня врасплох. Я протягиваю сыну ладонь, крепко пожав его собственную.

— Тебе не нужно им нравиться, будь собой и ни о чем не думай. Расскажешь мне потом, понравились ли тебе они. Вот это важно.

Эдвард садится в машину. Достает из кармана двери ананасовый сок, тут же перекочевывающий к мальчику. В голубых глазах притупляется тревога, чья власть подорвана приятным удивлением и не менее приятным успокоением от чего-то такого знакомого и своевременного.

Ксай, прежде чем тронуться, проводит невесомую линию по моему животу. Аметисты мерцают.

— Папа всегда рядом.

Я кратко пожимаю его пальцы, накрыв своими.

— Только поэтому мы все здесь.

Дамирка многозначительно втягивает через трубочку свой сладкий сок.

Гражданский аэропорт Диагорос, находящийся в деревне Парадиси недалеко от столицы острова, встречает нас шумом самолетов и сигналами автомобилей, пробивающихся на парковку. Сегодня здесь царит непонятное оживление, не глядя на то, что туристический сезон закончился еще в прошлом месяце. Эдвард, терпеливый ко всем явлениям на свете, включая как природные, так и человеческие, ожидает своей очереди на въезд за ярко-красным шлагбаумом. Спокойствие, которое он излучает, стараюсь отыскать в себе и я. Получается плохо.

Думаю обо всем сразу и ни о чем конкретно — достаточно изматывающий набор мыслей.

Слава Богу, нас пропускают. Дамир, прежде напевающий какие-то песенки своей овечке, даже хлопает в ладоши.

Паркуется Алексайо практически возле входа в терминал. Этого места стоило подождать, чтобы не идти по шумной парковке с торопливыми греческими водителями, так и норовящими проскочить поскорее. Стоит признать, дорожное движение в России (по крайней мере, невдалеке от Москвы) внушало мне больше доверия.

В здание аэропорта, освеженное кондиционерами, мы заходим все вместе. Дамир держит и мою руку, и папину, обрадованный такой возможностью. Обеспокоенность с его личика так никуда и не пропадает.

Самолет Рональда и Роз приземлится, если верить электронному табло, через пятнадцать минут. Я рада, что мы выехали пораньше — дополнительное время еще никому не мешало. Для настроя хватит?.. Боже. Теперь по-настоящему волноваться начинаю и я.

Там, в окружении домашней атмосферы, с запахами кулинарных шедевров домоправительниц, все выглядело не таким серьезным. Просто день. Просто встреча. Просто Рональд.