АlshBetta - Русская [СИ]

Софина играет с хамелеоном на моей шее, с особой нежностью прикасаясь к его завитому хвостику. Ангелина, облокотившись на мое плечо, самостоятельно листает книжку — специальное издание Диснея в честь 25-летия с момента выхода анимационного фильма «Король лев».

— Почему только Дамирка поехал с папой сегодня?

— Потому что у них с папой важное дело, — я приглаживаю растрепавшиеся локоны Софин, пружинящие от каждого движения, а она запрокидывает голову. Необычайной красоты глаза, такие родные и такие удивительные — глаза Ксая — смотрят точно на меня. Девочки переняли лучшую изюминку внешности, какую Эдвард только мог им предложить — его уникальный взгляд не затерялся во времени, воплотившись в таких долгожданных детях. Ближе к двум годам малышек, когда оттенок их радужки окончательно установился, Алексайо выглядел тронуто-удивленным, счастливо улыбаясь обнаруженной истине. А я, кажется, всегда знала, что так и будет. Может быть, достаточно сильная вера обеспечивает успех в исполнении желаний?

— Нечестно играть целый день только с Дамиркой, — бормочет Элли, маленькой обезьянкой взбираясь мне на колени. Пушистые черные ресницы, такие же длинные, как у сестры, она явно унаследовала не от меня.

— Они скоро вернутся и будем играть все вместе, — я целую ямочку на щеке дочки, убрав маленькую прядь за ее ушко, — к тому же, нам надо еще успеть приготовить ужин.

— Да, — София-Дарина, по-деловому остановив собственную игру с моим кулоном, с серьезностью смотрит в сторону кухни, — папа обрадуется, если мы его накормим.

— И Дамирка, — соглашается Элли. Вздыхает, но слезает на пол вслед за сестрой. Они обе, ухватившись за мою ладонь, требуют идти на кухню. Я усмехаюсь — по-моему, в нашем доме от процесса готовки получают удовольствие все.

Нашим маленьким женским советом принимается решение приготовить куриную грудку с картофельным пюре и овощным салатом. София-Дарина вызывается хорошенько мыть помидоры, огурцы и перцы, а Ангелина сосредоточенно отбирает самые красивые и круглые картофелины из имеющихся на нашей кухне. На моей совести остается курица.

Девочкам искренне нравится происходящее — прежде всего, потому что мы вместе, затем — потому что помогают мне с едой, какую вдвойне интересно есть, если имеешь к ней какое-то отношение, и, наконец, из-за маленьких розовых фартуков со свинкой Пеппой, которые Эдвард привез им из Штатов пару дней назад.

На каком-то этапе готовки, мои девочки, увлекшись процессом, начинают негромко напевать детскую песенку. Греческую песенку. Стоит признать, между собой ни русский, ни английский язык они совершенно не используют — Элли и Софина гречанки не только по рождению, но и по крови. В такие моменты я очень явно это вижу.

…Она такая маленькая. Я слышу ее требовательный громкий плач, вижу ее мокрые темные волосики, крохотное тельце в руках доктора.

— Девочка.

Моргаю — и чувствую кожу малышки своей. Не могу поверить, что это наш ребенок, и все по-настоящему. Эфимия, мягко мне улыбнувшись, кивает, подтверждая немой вопрос. Алексайо, все еще держащий мою руку, не отрывая глаз следит за младенцем. Мне не описать его лица в эту секунду, кроме, разве что, присутствия на нем неземного блаженства. Это все равно, что слепому увидеть солнце, а глухому страннику услышать весеннее пение птиц. Я зачарованно улыбаюсь.

— Какая у тебя красивая дочка, Ксай…

Эдвард, дыша практически не слышно, бархатно целует мой лоб. Я чувствую, как дрожат его губы.

Одна из помощниц Эфимии протягивает моему мужу акушерские ножницы, предлагая полноценно поучаствовать в процессе. Своей первой девочке Алексайо сам перерезает пуповину.

— У нас здесь еще одна крошка, — сосредоточенная на своем деле, но спокойная, напоминает наша доктор. — Давайте еще немного поработаем, Изабелла.

Ангелина рождается второй. Ее волосы чуть светлее, как и глаза, а кричит она громче. Ксай исполняет свою роль и здесь, сделав все необходимое, а затем, чуть наклонившись, смотрит на детей. Его влажные глаза блестят гордостью, радостью, счастьем, одухотворением, любовью, преданностью до гроба и надеждой, какой никогда я еще там не видела. На моей памяти у Ксая было несколько перерождений, в том числе при появлении Дамирки и обнаружении моей беременности… и все же, несравнимо это все с днем сегодняшним. У моего божества раскрываются, наконец, так давно обещанные крылья за спиной. На лице разливается бескрайнее обожание, в подрагивающей, но широкой улыбке — величайшая благодарность. И легчайшее прикосновение — первое из миллиона — к своим девочкам, зажигает аметисты огнем вечной радости.

Эдвард целует мои губы, и я, только лишь почувствовав его, успокаиваюсь окончательно. Ничего не существует на этом свете в такую секунду. Только наши дети, только Ксай, только я. Никакая боль не стоит того, чтобы отказаться от этого дара. И никакая молитва, даже самая горячая и искренняя, не выразит моей признательности мирозданию за такой подарок. За семью.

- Σ 'αγαπώ, - синхронно шепчем мы с Эдвардом друг другу.

Девочки, расположившись за кухонной барной стойкой, мастерят пластилиновые цветы. У Ангелины получается розово-фиолетовая роза, а у Софии-Дарины — оранжево-желтый тюльпан. Они с недетской сосредоточенностью заняты созданием лучшего букета, доверив мне закончить с ужином. Вода для картофеля уже закипает, а курица румянится на сковородке. Я кладу три ложки сметаны на три первых кусочка — так детям нравится больше.

— Маслинка-а-а, — недовольно протягивает Софина, легонько отталкивая заинтересовавшуюся кошку от своих поделок. — Это не твои цветочки…

— Она хочет кушать? — Элли поднимает на меня глаза, сострадательно пробежавшись по спинке питомицы. — Мамочка, мы ее покормим?

— Конечно. Как только сами сядем кушать, сразу насыплю ей корма.

Ангелина, отложив пластилин, забирает кошку на руки. Гладит теперь и ее ушки, и ее мордочку — с истинной любовью.

Маслинка наслаждается вниманием, тихонько мурлыча. Она сносит все шалости детей, но и всю их ласку принимает тоже, а это случается чаще. И все же, как бы ни радовалась Маслинка обществу Элли или Софин, с самой горячей и преданной любовью она идет к Дамиру. Ее главный маленький хозяин, какого знала еще котенком, всегда был для Маслинки центром мира — он помог адаптироваться ей, а она — ему. Окончательно поверить в лучшее будущее. Они до сих пор спят вместе, к слову. Дамир говорит, в присутствии Маслинки ему так спокойно… мне кажется, кошка чувствует тоже самое. И показателен тот факт, что этим утром, после завтрака, именно гладя Маслинку по черной шелковистой шерсти, Дамир попросился поехать в детский дом с Эдвардом.