Мария Соареш - Земля любви

Эриберту в тот раз так и не узнал об отношениях Ортенсии с Амадео, а также о ее беременности.

Но Маурисиу знал это и, получая кое-какую информацию о ходе следствия, пришел к выводу, что настала пора поговорить с Ортенсией об иске Жулианы.

Разумеется, это был жестокий прием, но Маурисиу отстаивал сторону Жулианы, потому у него и не оставалось другого выхода. Аргументы его были простыми: нужно добровольно отдать ребенка родной матери, потому что в нынешней ситуации суд все равно решит дело не в пользу Ортенсии.

— Во-первых, вашего мужа — одного из усыновителей — уже нет в живых, во-вторых, вы собираетесь замуж за другого мужчину, и еще неизвестно, как он будет относиться к чужому ребенку, ну и в-третьих: пока не найден убийца сеньора Эрнандеса — вы остаетесь в числе подозреваемых, и это обстоятельство может стать решающим для судей. Так стоит ли вам доводить дело до суда? Подумайте как следует.

— Жулиана тоже не сможет доказать, что Хуаниту ее сын! Я не отдам его!

— Тут вы не правы, — возразил Маурисиу. — В моем распоряжении есть все необходимые документы и множество свидетелей: женщина, принесшая младенца в приют из дома Мальяно, монахини, присутствовавшие при передаче мальчика вам и вашему покойному супругу. Все они подтвердят на суде, что Хуаниту — именно тот ребенок, которого отняли у сеньоры Жулианы против ее воли.

— Не зря я так опасалась Жулианы! Змея подколодная! Проникла в пансион, втерлась в доверие!.. Не отдам я ей Хуаниту! Он мой!

— Не торопитесь, — мягко посоветовал ей Маурисиу. — Обсудите все с отцом вашего будущего ребенка...

— Вам и это известно? Ну, проклятая итальянка! Все разнюхала и донесла!

— Не нужно отзываться дурно осеньоре Жулиане. Ее можно понять — она хочет вернуть своего ребенка.

— Не дождется! Я уеду с ним на край света!

— Простите, что напоминаю, но вы, кажется, давали подписку о невыезде?

— Как вы жестоки! — бросила адвокату, Ортенсия. — Подловили меня в трудный момент и пользуетесь моим горем.

— Это справедливо лишь отчасти, — поправил ее Маурисиу. — Да, я отстаиваю интересы доны Жулианы, однако и вам пытаюсь дать добрый совет как адвокат. Прислушайтесь к нему.

— Я уже слышала! Вы советуете отдать Хуаниту добровольно. Такой совет мне не нужен!

— Но вам все равно придется это сделать по решению суда. А там, во время разбирательства, неизбежно всплывет имя сеньора Амадео, этим заинтересуется следователь Эриберту... Кстати, чем дольше вы будете скрывать от следствия свои отношения с сеньором Амадео, тем хуже для вас обоих.

— Вы меня совсем запутали! — с досадой произнесла Ортенсия. — То советуете отдать Хуаниту добровольно, чтоб на суде не трепать имя Амадео, то предлагаете самой обо всем рассказать следователю...

— Открыться следователю нужно хотя бы потому, что живот со временем все равно вырастет и у Эриберту возникнут естественные вопросы: кто отец ребенка и почему вы так долго скрывали его имя? Не потому ли, что он убил сеньора Эрнандеса, чтобы жениться на вас и получить наследство?

— Да как вы смеете?! — вскипела Ортенсия. — У вас нет никаких оснований обвинять Амадео!

— Я и не обвиняю его, а только лишь предполагаю, как будет рассуждать следователь Эриберту. Логика тут простая: если вы умалчивали об Амадео, значит, что-то за этим кроется!

— Да что там может крыться? Я не хочу вмешивать в это дело Амадео, потому что ваш умник Эриберту подозревает каждого, кто был вхож в нашу семью. Сейчас у него главная подозреваемая я! Он узнал, что Эрнандес ревновал меня к Хуаниту, и теперь утверждает, будто из-за сына я убила мужа!

— Я знаю о существовании такой версии. Поэтому и предлагаю вам добровольно отдать ребенка Жулиане. Этим вы сразу развеете подозрения Эриберту. А когда он узнает, что скоро вы родите собственного ребенка, то окончательно убедится в ошибочности своей версии.

— Я вижу, вы все продумали, а что же делать мне?

— Последовать моему совету. Поверьте, я — опытный адвокат. И сумею доказать на суде, что вы с сеньором Эрнандесом никогда не были идеальной парой, Хуаниту стал для вас яблоком раздора, и кончилось все это... убийством!

— Я обдумаю ваш совет, — потупившись, произнесла Ортенсия.

Дома она все рассказала Амадео, и тот всерьез обеспокоился:

— Проклятие! Они обложили нас со всех сторон! Что же теперь делать? Этот адвокат от тебя так просто не отстанет. Хотя в чем-то он и прав: живот все равно не скроешь, да и со свадьбой нечего тянуть. Эх, как жаль, что этого рогоносца Жануариу выпустили на свободу! Как-никак он защищал свою поруганную честь.

— Но он же не убивал. Его в тот день не было в городе, — напомнила Ортенсия.

— А ты откуда знаешь? — высказал сомнения Амадео. — Это он так говорит, А как там было на самом деле — никто не знает. Надо мне потолковать с ним. Я слышал, у него полно долгов...

— Что ты задумал, Амадео?

— Нет-нет, ничего, — ушел он от ответа. — Нам с тобой надо решить, как быть с Хуаниту. Если адвокат говорит, что у тебя нет никаких шансов выиграть судебный процесс, то стоит ли в него втягиваться?

Они еще долго судили-рядили, а наутро Амадео робко постучался в дверь Жулианы и Матео.

— Кто там? Входите! — ответили ему.

Амадео вошел, держа Хуаниту на руках.

— Вот, я принес вам вашего сына, — произнес он глухо. — Принимайте. А я пойду. Там Ортенсия плачет.

— Сыночек мой! Сыночек! — тоже заплакала Жулиана, крепко прижав мальчика к груди. — Бедная Ортенсия! Только я знаю, чего ей это стоило!

Позже, когда слезы радости были выплаканы, она вместе с мальчиком отправилась в комнату Ортенсии.

— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделала, — произнесла она взволнованно. — И не хочу, чтобы наш сын забывал тебя! Мы будем растить его вместе с тобой. И когда-нибудь он узнает, что у него было две мамы!

Благодаря мудрости и великодушию Жулианы, мир в пансионе удалось сохранить, и здесь образовалось некое подобие большой дружной семьи, где старшей по праву была Долорес. Теперь у нее стало двое внуков — Хуаниту и Анинья, между которыми она не делала различия.

Амадео и Ортенсия вскоре сыграли свадьбу, и свидетелями у них были, конечно же, Матео и Жулиана.

Долорес, правда, весьма сдержанно приняла нового зятя. Ей не понравилось, с каким рвением тот сразу же стал распоряжаться наследством Ортенсии, полученным ею после смерти Эрнандеса. Долорес уговаривала дочь не продавать склады и продолжать уже налаженное дело.

— Твой итальянец сам еще не встал на ноги. Что будет, если он прогорит со строительством домов? Тогда ты лишишься всего, что тебе досталось от Эрнандеса. Подумай хотя бы о ребенке, которого носишь под сердцем! Не обрекай его на нищету.