Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

Так, далекий от политики Дженаро, своей героической гибелью внёс неоценимый вклад в оздоровление политической ситуации в Бразилии, хотя это и не могло стать утешением для Тони, Марии, их маленького сына, а также доны Мариузы, которая горько оплакивала горячо любимого ею незабвенного маэстро и едва ли не каждый день носила скромные букетики цветов на его могилу.

Фамильный рояль, стоявший в гостиничном номере Дженаро, Тони перевёз обратно в пансион Мариузы, Мария бережно упаковала концертный фрак и прочие вещи маэстро, а вот чековой книжки покойного они так нигде и не нашли. Жонатан и чета Голдсмит были крайне огорчены этим обстоятельством и перевернули вверх дном весь отель, но всё напрасно — сбережения Дженаро бесследно исчезли.

— Какая неприятность! — сокрушался Жонатан. — Теперь эта ужасная пропажа может бросить тень на репутацию моего отеля!

Он и предположить не мог, что чековую книжку Дженаро вынес из номера покойного пианиста не кто иной, как Самуэл, а затем она перекочевала к Камилии.

— Вот, возьми, — сказал Самуэл, вручая Камилии чековую книжку. — Сеньор Дженаро успел накопить довольно много денег, и я не мог допустить, чтобы они достались его наследникам.

— Ты что, стал вором? — возмутилась Камилия, не поняв коварного замысла Самуэла. — Мне нужен Тони, а не деньги его отца!

— Тебе нужен Тони? А как же твоё обещание? — сразу сник Самуэл.

— Оно остаётся в силе, — поспешила исправить свою оплошность Камилия.

— Смотри, не обмани меня! — погрозил ей пальцем Самуэл. — Я делаю всё, чтобы обольстить Марию. Даже перед кражей не остановился. Ведь если Тони получит эти деньги, он сразу же заберёт Марию из отеля, и тогда у меня не будет никакого шанса остаться с ней наедине. Теперь ты всё поняла?

— Да, — ответила Камилия, спрятав чековую книжку в свою сумочку. — Я сама отдам её Тони. Но только после того, как ты скомпрометируешь Марию! Когда Тони совсем упадёт, я подниму его и верну ему деньги отца.

А между тем финансовое положение Тони и Марии было близко к катастрофическому. Они едва сводили концы с концами. Денег хватало только на мелкие расходы и на оплату проживания в пансионе. Теперь они были единственными постояльцами Мариузы и не могли просить её об отсрочке выплаты, как в прежние времена. Мариузе и самой жилось несладко, она стала всерьёз подумывать о том, чтобы продать пансион и купить себе домишко поменьше, поскольку ей не удавалось найти новых постояльцев. Под давлением этих трудных обстоятельств Мариуза также стала благосклоннее относиться к ухаживаниям Бруну за её племянницей.

— Я не против, пусть Изабелла выходит за него замуж, — сказала она как-то Марии. — Бруну — парень неплохой, к тому же он оказался талантливым певцом. Кто бы мог подумать, что этот булочник способен не только петь серенады под окном у Изабеллы, но и выступать с концертами на радио! Светлой памяти сеньор Дженаро успел его послушать и благословить на вокальное творчество...

Мариуза невольно всплакнула, а Мария, желая её утешить, сказала, что попросит Тони дать объявление в газете о свободных местах, имеющихся в пансионе.

Она не слишком надеялась на успех, но Тони счёл её предложение вполне разумным, и вскоре у Мариузы появились новые жильцы — Жакобину, адвокат Андре и ещё двое профсоюзных активистов. Платили они понемногу и нерегулярно, однако Мариузе хватало этого, чтобы как-то крутиться и больше не помышлять о продаже пансиона.

Новые жильцы, так же как и прежние, стали поверять Мариузе свои сердечные тайны, и вскоре она узнала, что адвокат Андре страстно влюбился в Нину и не терял надежды всколыхнуть в ней ответное чувство.

Мариуза опечалилась: Андре был ей симпатичен, но к Жозе Мануэлу она питала самые нежные материнские чувства и болезненно переживала его размолвку с Ниной.

— Неужели эти двое так и не найдут общего языка? Они же любят друг друга! — не раз говорила она Марии, а когда узнала о намерениях Андре, обеспокоилась ещё больше: — Сеньор Андре говорит, что их с Ниной объединяют общие профсоюзные интересы, поэтому она рано или поздно предпочтёт его Жозе Мануэлу. Неужели это возможно? Бедный Жозе Мануэл!

— Нет, сеньор Андре зря надеется, — сказала ей Мария. — Нина любит своего мужа, я знаю это. Но у неё очень трудный характер, Жозе Мануэлу не позавидуешь!

Жозе Мппуэл и впрямь находился в очень сложной ситуации. Его отношения с Ниной, то налаживались, то разлаживались опять. А тут ещё тётушка Амалия, прослышав, что племянник не живёт с женой, приехала к нему из Рио-де-Жанейро, да не одна, а со своей воспитанницей Аделаидой, которую она вздумала посватать Жозе Мануэлу.

Тётушка вела себя в доме племянника беспардонно: всячески поносила Нину, которой никогда прежде не видела, и не давала Жозе Мануэлу слова сказать в её защиту.

— Она тебя не достойна! — изо дня в день твердила тётушка Амалия, невзирая на то, что Жозе Мануэл многократно повторял ей: «Я люблю Нину, и другой жены у меня не может быть!»

Выведав у племянника, где живёт Нина, Амалия отправилась к ней сама, чтобы поговорить, как она выразилась, «решительно и окончательно».

Прежде всего, она попросила Нину ответить, почему та ушла от Жозе Мануэла. Нина, как могла, рассказала про своё желание работать и быть независимой. Амалия ей не поверила:

— Что за нелепость! Какая женщина добровольно откажется от богатого красивого мужа? Никакая! Таких женщин нет в природе! Ты не проведёшь меня, я всё поняла: у тебя есть другой! Ты, судя по всему, обыкновенная гулящая девица.

— Что?! — вскипела Нина. — Вон из моего дома!

Амалия рассмеялась:

— Где ты видишь дом? Это приют для нищих! Я вообще не понимаю, как ты здесь можешь жить. Ты же молодая, красивая... Знаешь, я могу предложить тебе хорошие деньги, чтобы ты оставила в покое Жозе Мануэла и уехала подальше отсюда. Сколько ты хочешь? Говори!

Нине очень хотелось вышвырнуть её за дверь, но она смирила своё негодование и сказала с вызовом:

— Деньги мне не нужны. Я хочу вот этот перстень, который у вас на руке!

— У тебя губа не дура! — озадаченно произнесла Амалия. — Это фамильная драгоценность. Перстень очень дорогой!

— Надеюсь, не дороже вашего племянника? — съязвила Нина.

Амалия подумала, всё взвесив, и отдала ей перстень.

А Нина предъявила его Жозе Мануэлу, когда он в очередной раз пришёл к ней искать примирения:

— Твоя тётка разговаривала со мной, как с потаскухой, и попыталась купить меня за этот перстень, чтобы я уехала из Сан-Паулу.

Разгневанный Жозе Мануэл велел тёте и её воспитаннице немедля покинуть его дом, но Амалия тут же прикинулась смертельно больной, разыграв тяжёлый сердечный приступ. Отъезд в Рио пришлось отложить на неопределённый срок, и о воссоединении с Ниной в этих условиях не могло быть и речи.