Ульяна Соболева - 1000 не одна боль

Точнее я уже смирилась. Если он готов для меня менять свои жизненные принципы даже вопреки правилам своей семьи, то и я смогу измениться для него.

Он называл это счастьем. Оно разъедало ему вены, впивалось в сердце маленькими шипами болезненной радости и обжигало глаза. Сын шейха, бастард, который не знал, что такое любовь в принципе даже не подозревал, что может быть по-настоящему счастливым.

Но оно наполняло все его существо, когда Альшита радостно встречала его, бежала навстречу, раскрывала ему объятия, а по ночам так же голодно отдавала ему всю себя, как и он брал ее тело. Этот триумф он эхом разносился по всему его большому телу дрожью от каждой ее улыбки, подаренной ему.

Каждый раз, когда смотрел ей в глаза и видел в них свое отражение, когда вбивался между ее раскинутых ног или жадно брал ее сзади там, где страсть их настигала. Увозил за барханы или к оазису, чтобы упиваться ее наготой на фоне девственной природы. Серебром на фоне лазури и золота. Как безумец брал ее где угодно, едва лишь только ощутив волну возбуждения. И с ума сходил от взаимности. Заставлял ее повторять люблю. Повторять на ее языке и на своем. Снова и снова слышать, и впитывать эти слова в каждую пору своего тела.

Он никогда не думал, что захочет возвращаться в одно и то же место. Его домом было небо, а постелью песок. Вся пустыня была его царством. Но он ошибался. Оказывается, в тот момент он и сам не знал, что это значит, когда тебя где-то ждут. И любят. Он чувствовал, что она любит. Она давала ему это ощутить.

Когда вернется в Каир и привезет свою девочку уже в качестве жены все эти змеи и все его братья примут ее. Пусть только попробуют не принять. Аднан не побоится швырнуть им вызов даже при отце. Он не такой как Кадир. Он защитит свою женщину и вознесет ее до небес.

А Зарема… Зарема пусть сначала родит. Потом он решит, что с ней делать. Примет ребенка, а ее …ее навсегда оставит жить у тетки под домашним арестом до конца ее дней. И пусть благодарит Аллаха, за то, что Аднан так добр к ней.

Он пришпоривал коня после очередной вылазки с Рифатом и мчался к пещере, гонимый тоской и голодом по своей женщине. И в этот момент его мысли не занимал даже Асад, который уже три раза сменил маршрут.

Альшита всегда ждала его в одном и том же месте, с развевающимися на ветру волосами. И он мчался к ней навстречу, чтобы потом сжимать ее жадно прямо в седле. Целовать сладкие губы, щеки, волосы, шею. Наслаждаться тем что она снова рядом, ее запахом. Голосом и тем как он сам отражается в темно-синих глазах. И снова набрасываться на нее в жадных поцелуях, сминать ее тело, мечтая поскорее опрокинуть навзничь и взять.

Увезти подальше от чужих глаз, постелить на прохладный песок покрывало и раздеть донага, чтобы смотреть на великолепное стройное тело в свете луны, любуясь каждым изгибом и сатанея от предвкушения.

А потом развернуть спиной к себе и опрокинуть вперед, заставляя стать на четвереньки, пожирая голодным взглядом изогнутую спину, округлые бедра и влажные складки плоти, открытые его похотливому взгляду.

Войти одним толчком, наполнить ее собой и под ее стон триумфально и громко зарычать диким зверем. Развернуть лицо к себе, удерживая за подбородок и делая первые толчки, видеть, как ее глаза закатываются от наслаждения. Утолить первый голод, а потом вдираться в нее долгими часами в разных позах, наслаждаясь ее потным телом, извивающимся под ним от удовольствия. Ее стонами и криками, ее потом, стекающим горячими каплями по матовой коже, с которой он слизывал все соки и не брезговал ни чем. Он хотел сожрать ее всю и попробовать везде и он сжирал и пробовал. Аднан ибн Кадир не привык себе в чем-то отказывать.

Пока не взрывался сам изливаясь в нее и содрогаясь от острейшего оргазма. И только потом везти ее к пещере, потом ужинать, утолять жажду, и уже спокойно до утра учить ее любви уже по-другому. Тягуче нежно.

И в этот раз все было точно так же. Сначала она и только потом в лагерь. Сначала его персональный наркотик.

— Я соскучился.

— И я ужасно соскучилась.

Смущается… это непередаваемо видеть, как она смущается и отводит взгляд, пытаясь прикрыться, а он нарочно удерживает ее руки и не дает. Это были первые слова что они сказали друг другу. Вначале здоровались их оголодавшие тела самым примитивным способом.

— Мне сегодня приснился сон.

— Какой?

Сам себе е верил, что ему это действительно интересно и это было именно так. Он хотел знать, что она видит без него даже во сне.

— Мне приснилось, что у меня родился сын. У него были черные волосы как у тебя, и он был очень на тебя похож.

— Да? И как ты его назвала?

— Не знаю…, - она нахмурила брови, — он исчез. Я слышала, как рядом плачет ребенок, а его найти не могла. Он словно испарился. А потом мне говорили, что его и не было никогда.

Она с тревогой посмотрела на Аднана, а он подумал о том, какой же она все-таки еще сама ребёнок.

— Это всего лишь сон. На самом деле я всегда сумею защитить тебя и нашего ребенка. Ты мне веришь?

— Верю. Я всегда тебе верю. Поехали в лагерь. Здесь холодно.

Привстала, а он посмотрел на ее торчащую грудь и мяшкий нежно-персиковый сосок и у него снова встал.

— Позже. Вначале я тебя согрею.

Он не знал почему так бешено желал ее, при одном взгляде на ее тело у него каменел член и ныло в паху, сводило яйца.

— Согрей…

И откинулась на спину, привлекая его к себе за шею.

— Я хочу чтобы ты вечно грел меня, Аднан. Мне очень холодно без тебя.

Она даже не подозревала насколько без нее холодно ему самому. Насколько он стал слаб и уязвим. Насколько чувствителен ко всему что касалось ее. И постоянно испытывал дикий ужас ее потерять. Фанатический ужас… он не рассказывал ей о своих снах. Но ему часто снились кошмары, в которых он не смог ее уберечь. И он невыносимо боялся ощутить это бессилие и дикую звериную тоску.

Каждый раз когда оставлял ее переживал, что даже погода и скрытое место за барханами не сможет уберечь его Альшиту. Поэтому Асад должен умереть. Только тогда ибн Кадир будет спокоен и вернется в Каир.

Да, это будет кровавая бойня, но у них есть все шансы на победу. Враг не ожидает нападения. Он свято уверен, что никто не знает маршрута и что он запутал все следы.

Потом они вернулись в лагерь и пока женщины готовили ужин он сидел у костра и следил за Альшитой жадным взглядом. Ему нравилось видеть, как она готовит для него, как старается стать одной из них. Еще несколько месяцев назад он бы никогда в это не поверил. Но все меняется… Просто раньше Аднан ибн Кадир точно знал, что перемены не сулят ничего хорошего, а сейчас готов был вырвать глотку любому, кто посмел бы помешать ему наслаждаться этими переменами.