Олег Кудрин - Страсть и надежда

— Да, милый, я знаю… Я верю тебе…

— Так вот. Твой отец хочет, чтобы я уехал из этого города. Хочет?

— Да.

— И я уеду.

— Как?

— Кармелита перестала гладить его волосы, застыв в напряжении. — Очень интересно…

А Максим засмеялся, довольный произведенным эффектом:

— Да-да, уеду. Но только вместе с тобой! Представляешь, убежим куда-нибудь далеко-далеко, в такое место, где нас вообще никто не найдет.

Кармелита задумалась, от одной этой мысли — она останется с Максимом, вдвоем, навсегда — стало тепло и хорошо. Но потом вспомнила об отце, жестком, властном, порой грубом. Но таком близком… И снова стало больно.

Максим почувствовал ее сомнения.

— Что… Что тебя останавливает?

— Мой отец… Я для него — все. Если я его брошу, вот так… Он мне этого никогда не простит.

— Но он же не может, не имеет права так вмешиваться в твою судьбу, если он тебя любит. Действительно любит.

— Это ты так думаешь. А он считает, что имеет. Для него наши законы важнее моих глупых переживаний! Ведь все наши так жили, женились, выходили замуж веками. И ничего — выжили. А что такое одна маленькая глупая Кармелита против многих веков истории?

— Очень много! Для меня Кармелита — это очень много. Это все! Мы поженимся. Поживем отдельно. А потом вернемся, и тогда он поймет, что был неправ.

Кармелита грустно улыбнулась:

— Ты хоть сам-то веришь в то, что сказал? Максим вскочил с дивана.

— Верю — не верю… Не знаю! Только… Ну не может же это все продолжаться вечно. Нельзя играть в прятки с собой, с судьбой, со всеми.

Кармелита, рано или поздно ты все равно должна будешь сделать выбор. Так почему не сделать его сейчас?

Выбор… Легко сказать — выбор. Предать Максима, оставшись с отцом. Или предать отца, уйдя с Максимом. Попробуй тут выбрать.

— Да, Максим, ты прав. Только не торопи меня, ладно? Дай мне время подумать. Хорошо?

— Конечно. Я тебя понимаю… Кармелита решительно встала:

— Все… Мне пора. Отец, наверное, весь город поднял на уши из-за меня.

— Я тебя провожу.

— Нет, не надо. Я не хочу, чтоб у тебя появились новые раны. Я пойду одна. Прощ…Тоесть, нет. До свидания.

Кармелита поцеловала любимого и пошла к выходу. Потом вернулась и вновь поцеловала. И снова направилась к выходу. Но теперь уже Максим догнал ее. И они снова начали целоваться.

В конце концов, Кармелита взяла себя в руки, вырвалась из объятий и пошла к двери. Не оборачиваясь, ничего не говоря, не прощаясь. У нее не было сил для всего этого. Она кусала губы, чтобы не закричать, не расплакаться от боли и безнадеги.

А Максим поступил проще. Он отпустил боль в ноющей ране. Позволил ей занять все тело, все мысли, все чувства. Он тоже очень не хотел заплакать — ведь это было бы не по-мужски.

Что происходит?

Астахов ничего не понимал. Прошла уже неделя после того, как он отправил Зарецкому факс с предложением о переговорах. А от того ни слуху, ни духу.

А еще Антон. Опять Антон. Снова Антон. Как же он устал от своего сыночка. Не зря он, Астахов, так хотел дочку. Странно. Все мужчины хотят сыновей, а он ждал дочку. Эх, если бы не то несчастье с его первой женой…

Сердце забилось часто-часто. Давно уже Николай Андреевич не распускал себя так. Сейчас придет этот юный мучитель и снова нужно будет ему что-то объяснять, упрашивать, терпеть его капризное хамство, его иронию (если б он так работал, как языком мелет!).

Антон вошел в кабинет примерным пай-мальчиком:

— Папа, о чем ты хотел со мной поговорить?

— Сначала я хотел тебя уволить. Потом передумал.

— Спасибо! Нет, правда — спасибо.

— Я решил перевести тебя на новую работу! Антон оживился, в голове со скоростью калейдоскопа мелькали виды и картинки его будущей работы.

— Интересно! — совершенно искренне сказал Антон.

— Но учти, сынок. Работа — самая простая, не престижная…

Сынок чуть приуныл. Судя по всему, назначит управлять какой-то дырой, какой-нибудь мелкой торговой точкой.

— Отец, я на все готов, — сказал он, впрочем, уже без прежней искренности. — Что за работа?

— Ты будешь работать заправщиком. Антон подскочил на кресле, как ужаленный.

— Что-о?! Подожди… Ты хочешь, чтобы я заправлял чужие машины?! Да?

Чтобы я кланялся вонючим водилам с черными пальцами? Ты вот этого хочешь?

Отец!

— Молчать!!! — Астахов заорал так, что не удержатся на высокой ноте и дал петуха. — Молчать, — повторил он еще раз, уже спокойно.

Антон затих.

— После всего, что ты тут натворил, не смей со мной спорить. Больше никакой демократии и никаких обсуждений! Это не для тебя. Ясно? Ты будешь работать там, где скажу я!

— А если не буду? — попробовал восстать Антон.

— Если не будешь… Если не будешь, ты просто уйдешь из дома. И никакая мамочка тебе не поможет. Будешь жить на то, что заработаешь сам.

— Заработаю.

Антон вышел из отцовского кабинета совершенно спокойно и пошел в мамин кабинет.

А уж там плюхнулся в кресло и закатил истерику:

— Ну, спасибо тебе, мамочка, удружила, блин! Тамара забегала вокруг него, как наседка:

— Что? Что еще? Что случилось?

— Ничего! Все замечательно! Знаешь, что он мне предложил?! Наш папашка!

Быть заправщиком на бензоколонке!

— Простым заправщиком?

— Ну что ты прикидываешься? Что прикидываешься? А то ты не знала!

Тамара присела на подлокотник кресла. Все, в общем-то, неплохо. Могло быть и хуже.

— Успокойся, сынок. Не произошло ничего страшного. Ты только подумай.

Между прочим, твой отец именно так и начинал. На бензоколонке. И с тех пор, смотри, чего добился!

— Так это же он!

— А что тебе мешает быть таким же?

— Все мешает! Надо мной смеяться будут!

— Ничего! Посмеются и перестанут. Для тебя главное — уважение отца.

Антон промолчал. Хорошо уже, что не стал спорить.

— Сынок, ты должен доказать отцу, что его интересы для тебя не пустой звук! Что по работе ты все можешь! Вот тогда отец будет тебя уважать!

Антон вышел из маминого кабинета озадаченный. А может, она и права, может, на самом деле не все так плохо. Надо обдумать. А где лучше всего думается? Ну конечно же в ресторане. И Антоша махнул в "Волгу".

А в VIP-кабинете ресторана уже сидел Форс. И это было очень вовремя. В одиночестве хотелось волком выть, а тут все же родная душа.

Выслушав рассказ своего юного друга, Форс предложил поднять рюмку за новое назначение. Антон всмотрелся в лицо собеседника, не издевается ли?..

Да нет, вроде всерьез.

Опрокинули по рюмашке, после чего Леонид Вячеславович заговорил спокойно, щадяще, по-родительски:

— Ничего, не волнуйся. Все устаканится. На заправке ты недолго проработаешь! Не враг же отец своему сыну!

— А ведет себя, как враг! Денег не дает, даже из дома грозился выгнать!