Ксения Нихельман - Музыка перемен. Книга вторая

– Как тебе тут? – после паузы произнес он. Артем дышал как марафонец.

Я окинул взглядом кофейню и засмеялся. Стоило ли задавать этот вопрос, если сама обстановка подтолкнула меня на столь рискованный шаг?

– Мне очень нравится. Я никогда раньше здесь не бывал.

– Она недавно открылась. Что скажешь о фресках?

Стены были расписаны в красивые городские пейзажи. Зал поделен на отдельные зоны. В первой посетителей встречала тесная, переполненная людьми улочка с видом на Эйфелеву башню. Другая зона посвящена итальянским мотивам. В третьей испанское фламенко прямо посреди улицы так и взывало к танцу. Мы находились в последней зоне.

– Превосходно.

– Это все ручная работа, – пояснил он.

Нам принесли наш заказ. Девушка-официантка мило разболталась с Артемом, спрашивала о его делах, чем он сейчас занят, над чем работает, называла его по имени. Они явно были знакомы.

Девушка посмотрела на меня и тоже улыбнулась:

– Вам повезло с другом. Если бы не Артем, то ничего бы не было. Это он создал эту красоту в кофейне.

Я обратился к нему. Он застенчиво подтвердил.

– А вы же Надеждин Максим? – спросила девушка у меня.

– Да, – робко ответил я.

– Здорово. Я знаю вас, вы выступаете в театре оперы и оперетты. Мы с подругами часто ходим. И если быть до конца честной, то только ради вас.

Я встал поблагодарить девушку и обнять. Когда она ушла, Артем, не поднимая головы, проговорил:

– Мне тоже повезло с другом. Как видишь, не все люди в первую очередь обращают внимание на то, спим мы с тобой или нет. Есть другие более важные вещи, чем личная постель человека.

– Почему ты не сказал о том, что рисуешь здесь?

Он пожал плечами:

– Хотел сделать сюрприз. Приятный! Ну как, получилось?

– Ты провоцируешь меня, да? – я засмеялся.

– Скоро я приступлю к новому подобному проекту.

– Ты бы смог однажды продать свои картины? – спросил я, рассчитывая на откровенность.

– Нет, они не для продажи. Их продать означает продать самого себя. Только в случае крайней необходимости, которая, дай бог, не произойдет.

Это был отличный вечер. Оказалось, мы здесь были за счет заведения, в благодарность художнику. Мы направились к выходу и в дверях столкнулись с мужчиной и женщиной. Я потерял дар речи – этого мужчину узнаю с любого ракурса. Влад был с девушкой. С пышной блондинкой с ярко-красной помадой на губах. На его шее я заметил красноватые следы.

От Кости мне стало известно, что Влад признал исковые требования жены, отдал ей квартиру и окончательно перебрался сюда. Он занялся поиском спонсоров на строительство детской площадки. Теперь какая-то часть денежных средств от игр перечислялась на специальный счет. Вот так, мелкими шажками он шел к своей мечте. И уже не один. Я стиснул зубы.

Артем вежливо пропустил даму вперед, оборачиваясь на меня. Он был счастлив, потому коснулся пальцами моей щеки. Я среагировал молниеносно, закрывая Артема собой от удара. Поскольку я был выше него, то удар пришелся мне в плечо. Влад гневно засверкал глазами и впился в мое плечо острыми пальцами.

– Вы бы хоть на людях вели себя по-человечески! – процедил он.

Я ждал, что Влад накинется на меня с кулаками, но вместо этого он толкнул непонимающего Артема рукой в грудь, отчего тот пошатнулся. Схватив Влада, я тряхнул его и придавил к стене.

– Пусть твой сопляк сам за себя отвечает. Мужик он или баба?

Влад в упор смотрел на меня. Золотисто-оливковый взгляд, дразнящий мое сердце. Я бы не смог причинить боль этому человеку даже за свои страдания. Влад не шевелился в моих руках, но он сам был как вызов, как красная тряпка для быка. Завизжала блондинка звонче автомобильной сигнализации, под ногами мешался Артем, влезая между нами. Я отпустил Влада. И он поплелся со своей подружкой, оборачиваясь и скалясь на нас, как волк.

– Что это было? – испуганно произнес Артем.

– Твой розовый мир, который раскрасил бы твое лицо кулаком в красный цвет. – Рявкнул я.

Я выжидала, пока действующие актеры выйдут на сцену. Кругом суета, все носились, перепрыгивая друг через друга. На меня пару раз налетела костюмерша, выругавшись, что я стою, как музейный экспонат, в общем, не там, где нужно. Я давно не была за кулисами во время спектакля. Вернее, это был второй раз. Когда человек, за которым я следила, скрылся в дымке сцены, то на всех парах помчалась в коридор.

Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, но отступать было поздно. Как призрак я просочилась в коридор и остановилась у нужной гримерки, облокотившись на стенку и ожидая, пока пройдут монтировщики. Я дернула ручку – не заперто. Если кто-то узнает, то влетит не только мне, но и Максу! Однако дух авантюризма пинал меня в задницу, которой я толкнула дверь, скрываясь в пустой комнате.

Несколько секунд я простояла неподвижно, привыкая к полной темноте и успокаивая дыхание. Предстояло включить свет, ничего не уронив и не запнувшись. Я нашарила рукой включатель, и зажглись лампочки. Слишком ярко, в дверные щели могли заметить проблески света. К счастью, на столе имелась ночная лампа, и я поменяла свет с яркого на ночной. Теперь можно было выдохнуть.

Пьеро устроили в тесной гримерке, но одного, без соседа. Мне хотелось узнать о нем больше, что он за человек такой? Почему я думаю о нем неприлично много. Вообще «неприлично» и Пьеро стали синонимами, думая о нем, я думала неприлично. Переубеждая в обратном здравый смысл, я открыла чужой шкаф. Так и знала, все идеально разложено. Туфли, одежда, каждая на своей вешалке. На полочке фотография. На ней запечатлены три великих тенора вместе: Паваротти, Доминго, Каррерас. И три автографа. Интересно, когда и где он с ними виделся? Я положила фотографию на место и вынула его свитер цвета спелой черешни. Мягкая ткань и запах шоколада.

Вместе со свитером в руках я направилась к гримерному столику. Его одеколон. Без угрызений совести понюхала основание флакона, но запах вовсе не шоколадный. Как удивительно, в Пьеро все было противоречивым! Мой взгляд зацепил футляр из-под очков. Я знала, что на сцене он без них, а значит, они лежат здесь. Щелкнув застежкой, открыла футляр, освобождая неизменный атрибут в черной оправе. Дальше со мной произошло невероятное – как во сне натянула на себя свитер и нацепила очки на нос.

– Так вот ты какой! – Я корчила рожи отображению в зеркале. Сформировав волосы на манер его прически, я вполне могла сойти за Пьеро, если перекрасить волосы в шоколадный цвет. – Брандоллини. Пьеро Брандоллини.

И в конец обезумев от разыгравшегося в крови адреналина, брызнула его одеколоном себе на волосы. Я разглядывала себя в мужском образе: вытянутое лицо, острые скулы, тонкие губы, меня отличал только зеленый взгляд, но все с тем же прищуром. Я намеренно отошла от зеркала и прошлась по гримерке. Не может быть! Я по-царски виляла бедрами, та же гордая осанка. Я сама выглядела заносчивой задницей. Пьеро, только в женском обличии. Неужели такой меня воспринимают окружающие? Гордячкой с вздернутым носом? Нет, все не так. Это какое-то странное помутнение!