Дмитрий Гринберг - Мэрри и Вилли

– Ну, я, наверно, пойду.

– Счастливо, Вилли.

Я не хотел сейчас видеться с её предками, поэтому дал дёру, якобы поспешив к себе. Но я просто не хотел здороваться.

Следующим днём, ближе к полудню, я набрёл на старые фотографии, что лежали где-то среди коробок. О них все давно забыли. Эти, очень давние фотографии пылились здесь уже не один год. Я знаю. Просто сюда мало кто заглядывает. Да и я тоже. Просто в один момент мне стукнуло в голову, что надо сюда заглянуть, и всё. Ничего не мог с собой поделать. И вот, только когда эти снимки были у меня в руках, что-то во мне успокоилось. Утихло, как внезапно догоревшая свеча.

На этих фотографиях был я ещё совсем мал, чтобы что-то понимать на тот момент, когда меня фотографировали. Был мой брат Джейкоб. Но он умер ещё в детстве. Несчастный случай. Он поперхнулся косточкой. Наверно, именно поэтому этот альбом и лежал здесь в таком одиночестве. Даже я о нём позабыл до сегодняшнего дня.

Ещё здесь были мои родители, совсем молодые и очень красивые. Мало у кого бывают такие красивые родители. От прежней красоты, конечно, остались только эти фотографии. Но всё же… Я ими очень гордился. А ещё нашлись две фотографии, где мы с Мэрри держимся за руки ещё детьми. Судя по всему, это были первые дни нашей дружбы. Наши почти беззубые улыбки были здесь настолько естественны, настолько волнительны, что я и сам сейчас улыбнулся, глядя на них. Ох, сколько счастья в этих глазах. Как же здорово, что Тера и Джон не ошиблись адресом, и поселились недалеко от нас. Если бы не покупка этого дома, не знаю, наверно, моя жизнь была бы намного скучнее. Даже думать не хочу об этом.

Я долго сидел на полу, держа в руках этот альбом. На этих снимках была совсем другая жизнь, понимаете? Что-то утеряно с тех пор. Чёрт, какие-то надежды, что ли. Не знаю, но в них явно что-то было. Минут сорок я на них пялился, прежде чем услышал, как в дом кто-то вошёл. Я положил альбом обратно, и задвинул его так, будто к нему никто и не прикасался. Я сел на диван и включил телевизор.

Это была мама, она встречалась со своей подругой, и вот только что вернулась домой. Отца сейчас не было в городе, он поехал к своим родителям. Его мама немного прихворала, и он захотел с ней увидеться. Я бы тоже поехал, но мне страшно смотреть на больных старушек. Не люблю я смерть, а она возле них так и ошивается. Чёрт, грустно всё это. Надеюсь, моя бабушка протянет, как можно дольше. Да, это было бы здорово. Папа её очень любит. Да и я тоже. Славная она. Правда я её почти не видел, но всё же. Там в Миннесоте холодно, а я не очень люблю холода. Да и жару с трудом переношу, если честно. Вот почти и не бывал у них. А так, я бы с радостью.

К шести часам вечера я страшно соскучился по Мэрри, она скоро должна прийти. Она бы и раньше пришла, только они тоже в гости ходили. Чай собирались выпить с кем-то из родственников. Мэрри мне почти обо всём говорила. Как и я ей. Никому не мог. А ей мог. Мог всё, что угодно рассказать. Она могла меня наругать, конечно, но всё равно всегда поддерживала. Я не знаю. Я не очень рад этим чувствам новым. Вот тем, что вчера появились. Чёрт, я всегда знаю, когда они появляются. А если я это замечаю, то поверьте мне, они не скоро исчезнут. Вот это меня и пугало. Всё было слишком отлично, чтобы длиться дольше. Вы, наверное, подумаете, почему я так боюсь. Да, вы точно так подумаете. Не знаю, просто я насмотрелся телевизора, фильмов. Там всегда так. Вот совсем всегда. А я думаю, они не врут. Зачем бы тогда люди их смотрели, если они врут обо всём? Нет, я думаю, тут они кое-что знали. Вот я вчера на собственном примере убедился, что всё начинает портиться. Всё было чисто, гладко. А потом – бац! И Мэрри уже чем-то недовольна, я веду себя, как идиот. Нет, они в фильмах насчёт этого явно не врали. Да и в мультиках так, если честно. Чёрт, это вообще дрянная штука. А знаете ещё в чём дело? Дело ещё в том, что я не могу поделиться этим с Мэрри. Вы, наверно, сами знаете, почему. Если честно, я сам не знаю, но вы, наверно, знаете. Вот она должна прийти с минуты на минуту, вот она придёт, и посмотрим, какая она будет. Очень хотелось бы, чтоб она была прежней.

А вот и звонок. Это она. Она всегда была пунктуальной. Я никогда таким не был, а она была. Мне всегда в ней это нравилось, хоть я и не задумывался, но сейчас понял.

Я слышу, как она поднимается по лестнице.

– Эй, Вилли! Ты там разговариваешь с кем-то?

Чёрт, она меня услашала.

– Нет, Мэрри. Проходи. Я просто записывал кое-что в свой дневник.

– Серьёзно? А я и не знала, что ты дневник ведёшь.

– Я недавно начал. Не знаю зачем. Захотелось как-то.

– Я тоже когда-то начинала, но мне не понравилось, и я оставила. Так он и лежит у меня в столе.

– А дашь мне почитать?

– Нет! Ты что? Нет, конечно. Дневники для того и ведутся, чтобы их никто не читал. Ты что, не знал об этом?

– Знал, конечно. Просто мне так интересно.

– Ну, мне тоже, если честно, захотелось почитать, что у тебя там написано. Но я даже и просить не стану.

– Вот и правильно, Мэрри. Ты всегда была умной девочкой.

– Вот ты негодяй!

Она схватила подушку и ударила меня ею. Но я в ответ ничего не стал делать. Мне нравилось, когда она дурачится. А мне сейчас дурачиться почему-то не хотелось.

– Вилли, дурашка! Ты что, опять грустный сегодня?

Да, она это заметила. А как тут не заметишь, если я почти не двигаюсь?

– Да нет, тебе показалось. Просто я сонный, наверно.

– Что же ты делал ночью? Ты же не смотришь на звёзды.

– Не знаю. Не спалось мне.

– Не спалось ему. А до моего прихода ты не мог как следует выспаться, чтоб не ходить, как сонная муха, а?

– Да не знаю я. Чего ты пристала. Ну сонный, да и сонный. Чего тут такого?

– Но я хочу, чтобы ты был такой, как прежде.

– Я такой и есть.

– Нет, Вилли, ты не такой. Ты влюбился! Разлюби меня обратно, слышишь!??

Догадалась, мерзкая девчонка.

– Если бы я мог. Думаешь, я не пытался?

– Не опускай голову, Вилли. Не расстраивайся. Ты меня разлюбишь. Я тебе помогу.

– А если мне не очень хочется тебя разлюбить, что тогда делать?

– Да ты совсем глупый! Что ты говоришь такое!?

– А ты не можешь в меня влюбиться? Ну, на минуту. Может, тебе понравится?

– Чтоб я больше от тебя не слышала подобных глупостей! Ты меня понял, Вилли? Мы будем с тобой только друзьями. Всегда!

«Но почему???» подумал я. Что за навязчивая идея о дружбе?

– Ладно, – сказал я. – Будем друзьями. Всегда. Только ими и будем.

– Правильно. Только ими. И не развивай в себе эти страдания. Ты, как девчонка. Над тобой все будут смеяться, а я не хочу, чтобы над тобой смеялись. Слышишь?

– Слышу, слышу…

Не хочет, чтоб смеялись. А чтоб страдал – хочет. Какая она бывает глупая, всё же!

– Вот, что, Вилли! Поехали завтра со мной к бабушке. Она живёт недалеко. В Дорджвилле. Что ты скажешь? У неё есть фруктовый сад. Там есть одно такое дерево. Яблоня. Я очень её люблю. Говорят, я упала с него, когда была ещё совершенно маленькой. Но я всё равно его очень люблю. Оно такое красивое. Особенно, когда цветёт. А ему уже пора цвести. Что скажешь, Вилли, хочешь увидеть моё любимое дерево?