Надежда Гладкая - Музыка

– Я всё же поеду, – сказала она. – Чувствую, что не зря это, что-то скажет мне граф С.

* * *

Елена Николаевна улыбалась музыке и всей обстановке, в которой она теперь находилась. Так долго она была лишена всего этого – красивых залов с сотнею свеч, нарядных дам и кавалеров, лёгких непринуждённых бесед, музы-ки, беззаботного кружения, всего этого светского шарма. Ей было сейчас так легко и весело, что она даже потихоньку дирижировала пальцами ног в носке туфли и посмеивалась про себя этой шалости. Через какое-то время ей стало казаться, что её радостное возбуждение и внутренний смех переходит в какую-то нервную дрожь, лихорадочную и нехорошую. Она пробовала прикрыть глаза, но от этого голова кружилась ещё больше.

«Боже мой!» – думала Елена Николаевна, – «Это несносно! Я больна, по-видимому. Отчего же всё время делается дурно? И эта музыка, она опять здесь…»

Варенька доиграла, наконец, «К Элизе», музыкальная часть приёма окончилась. Гости начали свободно расходиться по залам. Взяв рассеянно какое-то пирожное с подноса, Елена Николаевна вышла в соседнюю комнату и устроилась там подле приоткрытого окна. Воздух, проскальзывающий в помещение, был не так свеж, как в подмосковном имении, но теперь ей и это было во благо.

Покойный отец не любил Петербурга, называл его злою колдуньей, прекрасной и холодной. Что-то было в этом городе такое, чего нельзя объяснить словами, а только ощутить чутким сердцем. Для чего пришла в мир его мисти-ческая красота? Для чего чарует она взор, пленяет душу, а потом обволакивает её неведомой, тяжёлой мукой, непонятной и неизлечимой?

«Какая я, никуда не гожусь! Всё на меня действует, и город, и музыка. И этот господин, с которым, кажется, дружен граф С., так до неприличия пристально смотревший на меня во время музыки… Или здесь теперь так принято, а я просто неотёсанная провинциалка?»

За окном послышались мужские голоса. Одна из дверей залы вела в сад, крыльцо за нею представляло собой подобие портика. Несколько человек громко смеялись, обсуждая что-то забавное, а один выделялся более других, т.к. го-ворил громко и развязно:

– Вы видели, господа, какой миль пардон выписал наш графушка себе из Москвы? Этакий амурчик!

– Вы о той шатенке, которая сидит весь вечер с блаженным выражением лица?

– А, по-моему, вы несправедливы, князь, к этой даме. Она очень и очень мила. Хотя, слово «амурчик» к ней несколько неподходяще.

Смешок предварил следующую фразу. Говоривший её явно хотел поддеть того, кто начал тему:

– Сержу заранее не нравятся женщины, в которых он чувствует характер. А эта может дать отпор нашему Дон Жуану.

– Фи, Николя, какие вензель-пензели ты накручиваешь! – это говорил опять тот, первый. – Где ты видел женщин, дающих отпоры?

– Представь, Серж, что видел. И даже был знаком.

– Это тебя Кавказ испортил, миль пардон. Там отпор дают мужья, кинжал в бок – и кончено дело.

– Полно, не горячись, Серж. Верстовский довольно прожил и в Европе.

– Плевать я хотел и на Европы и на рыжих дур! Кто на пари со мной, что через три дня мадам будет обожать меня?

– Три дня? Лих ты, братец, сегодня! Возьми, хотя бы, неделю.

– Ну, так что? Пари?

– Бог знает что, господа, гнусность какая – то!

– Да тебе-то что, пусть веселится.

– Идёмте, идёмте, господа, последнее «мерси» – и пора по домам!

Голоса за окном отодвинулись, а в комнату кто-то вошёл. Елена Николаевна обернулась и увидела незнакомую пожилую даму. Проходя мимо, она ощутила исходящий от неё резкий, отвратительный запах застарелой пудры, плохих духов и нафталина. Дама чопорно и небрежно оглядела Елену Николаевну и смотрела ей вслед, пока та не вышла совсем из залы. Неприятное, липкое ощущение на спине от этого взгляда оставалось долгое время.

В большой зале вновь начинались танцы. Мужчины, некоторое время отсутствовавшие, вновь входили и приступали с дамами к кружению и шарканию по паркету. Елена Николаевна, давно не танцевавшая, весь вечер ожидала этого момента. Но теперь, когда он, наконец, наступил, она не могла заставить себя унять свои мысли и чувства, вызванные невольно подслушанным разговором. О ком говорили эти господа? Было очень похоже, что о ней. Москвичка, шатенка, выражение лица (она ведь замечталась, слушая музыку) … Нелепо, неприятно и странно всё это. Обида и досада овладели ею. Отчего она так мнительна? Впервые на долгожданном приёме, в блестящем столичном свете, и дичится, как лесной зверёк! Нет, она не позволит никому испортить ей вечер! Ни людям, ни мыслям. И так уже пропустила два тура, всё осматривалась да приглядывалась.

Словно в унисон её мыслям, к ней подскочил крупноватый, но шустрый кавалер и увлёк её в сутолоку танца. Елена Николаевна невольно вглядывалась в лица дам, отмечая про себя, нет ли среди них шатенок, похожих на неё. Две или три показались ей вполне подходящими. Но как выяснить, не москвички ли они?

Кавалер некоторое время вёл её, наблюдая за её лицом, но, наконец, начал пустосветскую беседу:

– Отчего Вы так молчаливы, сударыня? Вам скучно здесь?

– Ну что Вы, здесь довольно мило.

Одна за другой глупые, пустые, формальные фразы с подоплёкой вечного флирта. Один танец Елена Николаевна простояла с Варенькой у кресел, а в следующий раз увидела, как тот же кавалер направляется к ней. Она растерянно огляделась кругом, в поисках путей отступления, и заметила, что к ней же быстро приближается другой человек. Ей даже показалось, что он старается опередить того, первого. Ему это удалось, и женщина с видимым удовлетворением приняла его приглашение. Мужчина был очень галантен и в целом располагал к себе. После танца он вежливо осведомился, не может ли она уделить ему пару минут. Она охотно согласилась. Они нашли свободный уголок залы возле кадки с пальмой, коими изобиловал дом графов С. Новый кавалер представился ей:

– Рязанов Илья Филиппович, дворянин. Простите, сударыня, мою безцеремонность. Но мне показалось, что Вам пытаются навязать неприятное общение. Если я не прав, ещё раз прошу простить и оставлю Вас.

«Это Вы-то безцеремонны, сударь? – подумала Елена Николаевна. – Да Вас само Провидение послало».

– Мне показалось, что Вы здесь без сопровождения, – продолжал между тем Рязанов. – Если так, предлагаю Вам присоединиться к нам с супругой. Я охотно познакомлю Вас. Позвольте, однако, поинтересоваться, отчего Вы здесь одна? Поверьте, это не праздный вопрос.

Елена Николаевна пояснила, что она в настоящий момент живёт в этом доме, будучи приглашена графами С., её очень дальними родственниками.

– Ах, вот оно что! – удивился Илья Филиппович. Немного подумав, он продолжал.

– Я сам впервые в этом доме. Моя жена познакомилась недавно с графинею С. У них какой-то дамский благотворительный комитет. Наблюдая за здешним обществом, и слыша некоторые разговоры, я сделал кое-какие выводы. Одним словом, сударыня, будьте осторожны. Очень жаль, что родственные связи вынуждают Вас бывать именно в этом собрании. Я сам здесь в первый и в последний раз.