Виктория Падалица - Палач

Но эта песня была не уместна здесь и сейчас, когда мы с подругой пьем вино и отдыхаем в свое удовольствие, наслаждаясь арабской ночью и видом на море.

Ее под водку петь надо.

Вот как узнаю наверняка, что у Фархада есть кто-то на стороне, так и придет час «Человека в телогрейке» со всеми вытекающими последствиями для гадюки, которая вознамерилась украсть моего мужа и разрушить нашу семью.

– Тишина-то какая. Ветерок. Волны слышно, как бьются… Легонько так, приятно колышутся… – ухмыляясь, оглашала Таня происходящее вокруг.

Затем голос её стал грубее и громче, приняв оттенок куда более подходящего ей недовольства.

– А не завывания пьяниц под окнами со звоном бьющихся бутылок…

Таня вздохнула и перевела на меня подпитый взгляд, в котором удалось легко прочесть беспорочную черную зависть.

– Красота тут у вас. – подытожила она, продолжая сверлить взглядом меня и мои золотые украшения, которые теперь имелись в моем арсенале с избытком. – А у нас – дожди зарядили. Конца и края им не видно…

Я настолько привыкла обвешиваться и украшать себя перед выходом из дома, что не предугадала потенциальный негатив в мой адрес еще и по этой причине.

– Зато пьяниц под твоими окнами станет меньше.

Ощущая неловкость от неприятного наблюдения, что впервые испытала на себе завистливый взгляд подруги, единственной близкой для меня и ставшей практически как родной, предположила я очевидное и прикрыла серьги прядями волос. И руки под стол быстренько убрала, чтобы сгладить напряженную обстановку.

Надо бы сходить в дом и снять всё с себя, чтобы Тане глаза не мозолить своими богатствами.

И почему я все три дня этого в ней не замечала?

Таня гостила у нас уже третий день подряд. И мы с ней все эти дни находились в доме вдвоём, не считая прислуги. Я ни разу за эти дни не замечала за ней подобной реакции.

Но в те дни мы не столько пили, сколько за сегодня. Сегодня, перед её отлётом, пригубили, и понеслось. Истинное лицо в Тане показалось.

Неприятно вышло. Очень неловко.

А ведь два дня прошли, как по маслу.

Днями мы, после того, как высыпались, шастали по Дубаю, абсолютно всюду, скупали всякие безделушки, средства для красоты, которых не достать в России, трапезничали каждый раз в новом ресторане, а после обеда тусовались на пляже.

Вечерами я отпускала служанку домой, чтобы без свидетелей проходило наше с Таней дальнейшее общение, и мы уединялись либо в комнате с домашним кинотеатром, поглощая тигровые креветки под интересный фильмец и пивко, либо проводили время на кухне, лазая по страничкам бывших знакомых и перемалывая им кости.

Больше всех Таню вымораживала Алиса Подольская, наша бывшая однокурсница, которая любила отдыхать в Эмиратах и, вопреки нашим с Таней предположениям, не выскочила замуж за богача, как я, а переехала в Штаты и там открыла своё дело. Последние ее фотографии были как раз из Дубая.

Мне даже пришла мысль, что можно бы написать Алисе и предложить встретиться. Вдруг она всё ещё здесь? Но Таня меня разубедила, напомнив, что Алисе я никогда не нравилась, а после мужа Андрея я и вовсе опустилась в её глазах.

Сегодня на улице не так жарко и ветерок прохладный, потому мы разместились на балконе с великолепным видом на Персидский залив.

Ну и, само собой, пришло время допивать остатки алкогольного ящика, которые оказались не сладки. Вино горчило, и дело было вовсе не в его вкусе.

– Снега хочу. Холод. Вьюгу. Замёрзнуть хочу. К мужу хочу. На ручки.

Таня подозрительно покосилась на меня, а после – на пустой бокал рядом с моей рукой.

Тане моей тоски не понять. Она осталась бы в Дубае зимовать. Но так, чтобы Фархад съехал отсюда, а она бы с детьми переселилась на его место.

– Всё с тобой понятно. Тебе больше не наливать.

Да, я выпила. И я пьяная.

Немного выпила, но при этом достаточно, чтобы позволить себе тосковать по Фархаду и нести белиберду. Я бы поехала бы сейчас на тот остров, где они зависают, хоть вплавь бы добралась, но Таня этого не поймет. Не могу же я её бросить одну.

– Определилась наконец, что будешь встречать Новый Год здесь?

Вопрос Тани нагнал грусть ещё и по этому поводу.

Зимы, к сожалению, я не увижу в этом году. Да и ёлки нормальной тоже. Потому что у Фархада своя религия, и Новый Год он не отмечает.

А вот я и младшие дети хотим праздника. Возможно, мы поедем в Россию на новогодние каникулы, но пока Фархад не даёт точный ответ, будет ли работать в те дни. А если будет, я без него надолго не поеду. Наряжу пальму на худой конец и всплакну в одиночестве, рассыпав по двору белое конфетти, чтоб напоминало снег.

Фархад…

Я обратила внимание на экран телефона и тяжко вздохнула.

Ни одного пропущенного от Фархада.

Как он там, интересно? Наверное, не скучает, как я по нему, раз до сих пор не перезвонил.

Тяжело, когда Фархада нет рядом. Даже сейчас скучаю по нему, по его занудству и грубости, хоть и понимаю – хорошо, что его здесь нет. Иначе бы он выбросил Таню и её вино на улицу, потому что в нашей семье все непьющие, и вечера бы эти не удались.

Нельзя сказать, что всё меня устраивает. Я думала, что Дубай – предел моих мечтаний, но… Две из причин, что до коликов раздражают меня в арабском раю – это невыносимая жара и колючий песок, проникающий всюду, ведь живём мы в пустыне с небоскрёбами. Где ветер в лицо с песком, мелким и вездесущим – здесь частый гость. Первое время замаялась выметать песок с балкона. А потом стало пофиг. От песчаных дюн на балконе тоже есть своя польза. Можно считать себя хозяйкой минипустыни.

Детям расклад с переездом пришелся по нраву. В Дубае для них развлечений до кучи. Они довольны. Всё для них здесь новое, яркое, крутое. И Фархад ни в чём им не отказывает. Даже подумывает купить Тимуру настоящий джип. Но я надеюсь переубедить Фархада, что не стоит так торопиться, ведь Тимур даже в школу ещё не пошёл.

Также изредка, но все же я благодарю Бога за то, что дал моим детям заботливого отца, с которым они горя и ограничений не знают. Я ведь не могла дать детям то, что они получают здесь, за рубежом. А сейчас они ни в чём не нуждаются. И заслуга в том только лишь Фархада.

Для детей лучше места, чем Дубай, не сыскать.

Но не для всех детей.

Насчёт бедной Авроры, гиперчувствительная кожа которой не приспособлена к адскому круглогодичному климату Эмиратов, говорить не стоило. Та свободно выходит из дома только после захода солнца, а до того сидит в тени.

Благо, Авроре есть чем заняться до заката. Она вся в делах. И, признаться, я ни разу за полгода не видела её расстроенной. Аврора счастлива тут, с отцом, даже с учётом того факта, что ей, как альбиносу, под палящим зноем вечного солнца в теории не место.