Ричард Брук - Пармские фиалки. Посвящается Жану Марэ

О, если бы он знал, как близок к истине!.. Она и в самом деле прикончила его через несколько минут, едва остыла после оргазма – не физически, а душевно. Разнузданный жаркий секс двоих счастливых дикарей перетек в аутодафе, но лишь для одного из них, виноватого лишь в том, что был мужчиной. Слишком мужчиной. Трезвея от слов Эррин, жаливших и хлеставших без пощады и передышки, Эрнест узнал о себе много нового… и дело было вовсе не в его дурном характере «настоящего лягушатника» или природной вспыльчивости. Претензии мисс Уэлш касались иных сфер.

– Ты дикий зверь, Эрнест… первобытный охотник. Ты говоришь, что поддерживаешь идеи женской свободы, но сам не имеешь понятия, что такое настоящая свобода для женщины! Не терпишь, не уважаешь ее… Ты обвиняешь свою мать, коришь ее за то, что она живет, как хочет… а в чем, в сущности, она провинилась, кроме красоты и таланта?.. В чем ее грех – лишь в том, что не захотела всю жизнь служить прихотям мужа и детским капризам!.. Я ненавижу поработителей… и худшие поработители – дети и мужья! Ты вечно ссоришься с отцом, бранишь его, называешь ретроградом, но по сути – ты такой же как он, тиран, шовинист и собственник… и донжуан, считающий, что тебе, красавчику, все сойдет с рук!

Пораженный, сбитый с толку, он пытался защищаться:

– Эррин, милая, что ты несешь?.. Разве я обидел тебя хоть однажды?..

– Нет, но ты делаешь еще хуже… ты опутываешь меня своей проклятой красотой, как цепями, пролезаешь ко мне в душу, в самое нутро, а я никому этого не позволяла и тебе не позволю, больше нет! Ты говоришь со мной о любви, а сам хочешь посадить меня в клетку, превратить пуму в домашнюю ожиревшую кошку!..

– Я вовсе не этого хочу…

– Нет, хочешь! Хочешь, чтобы мы поженились, ты даже кольцо купил… какая дикая пошлость! Еще немного, и ты предложил бы мне нацепить дурацкую фату, белое платье с рюшами и идти в церковь!

В ее устах это в самом деле звучало глупо и пошло, и щеки Эрнеста начало жечь от стыда, словно он мальчишкой попался на мелкой краже. А про кольцо, вероятно, ей рассказал Терри, музыкантишка из клуба – начинающий рок-идол… Больше и некому! Должно быть, решил отплатить за недавнюю ссору, за сломанную гитару и разбитый нос… вот уж точно – пошлость…

Для Эрнеста стало неожиданным сюрпризом, что, оказывается, его Эррин не отличается безупречным вкусом. Он все еще надеялся ее переубедить:

– Мне казалось, что и ты хочешь того же… Я думал, что ты любишь меня так же, как и я тебя – а если так, то почему бы нам не быть вместе?.. Предпочитать любимого всем прочим – разве это означает сидеть в клетке?.. – но Эррин только смеялась, летая по комнате, наступая на погасшие свечи, и, продолжая бросать упреки и обвинения, собирала вещи для отъезда:

– Эрнест, Эрнест, какие глупости ты болтаешь!.. Теперь, когда Европа наконец-то прекратила воевать и бряцать оружием, и женщины могут пить нормальные противозачаточные и не рожать, могут как угодно распоряжаться своим телом, а значит, свободны, свободны! – о каком еще «предпочтении любимого» ты сочиняешь?..

– Но почему же нет, Эррин?! Если ты свободно выбираешь свою любовь… где же здесь насилие?

– Да потому что я хочу не одного тебя, а многих мужчин!.. Везде и всюду… иногда одновременно… но такой, как ты, никогда не сможет этого принять! Тебя бесит, когда я смотрю на других… и ты никогда не соглашался переспать с Терри, позвать его в нашу постель!..

– Потому что он мне никогда не нравился! – Эрнест, сам того не желая, начал приходить в бешенство – должно быть, Эррин поставила себе цель вывести его из равновесия: -Полагаю, не у тебя одной есть право голоса?..

– В этом и проблема! Ты считаешь, что у мужчин есть привилегии в любви, и только на словах признаешь право женщины что-то решать! – и еще многое, в том же роде. В конце концов он оказался виноват даже в том, что был чересчур искусным любовником, и пытался привязать к себе с помощью множественных оргазмов.

…После ее ухода и скоропалительного отъезда в Эдинбург – на правах личного ассистента Терри Кука, восходящей звезды рок-сцены – Эрнест отправился в рейд по всем злачным местечкам Сохо и не просыхал два дня… Это не могло помочь от боли, но удержало его от наихудшей глупости: броситься вслед за вероломной подругой, с намерением вернуть или убить. Вот бы она посмеялась, и новый любовничек вместе с ней… Нет, нет, этого женщина не дождется, он не собирался выставлять себя героем бульварной мелодрамы.

Разрыв болел, как нарыв, как кровоточащая рана на месте отсеченной конечности, но если Шаффхаузен чему и научил его, так это осознанию и терпению… Любая боль со временем проходит, и утрата любви, измена, разлука лишь напоминание, что ты жив, потому что способен чувствовать. Просто потерь и предательств за последние шесть лет было как-то уж очень много. Сезар, Лидия, потом – Жан, благополучно женившийся «на ком положено», и вот теперь Эррин Уэлш, женщина с телом богини, лицом ребенка и душой ведьмы… Очередная обманувшая надежда успокоить сердце и обрести пресловутую «нормальную жизнь».

Разбитое сердце лучше всего лечится путешествием и переменой обстановки. В Париже Эрнеста поджидали кредиторы, но он при первой же возможности пересек Ла-Манш и вернулся в пустующую студию на Монмартре. Как раз вовремя, чтобы стать свидетелем трагедии, произошедшей с мачехой и сестрами, и неожиданно снова оказаться единственным законным наследником графа де Сен-Бриза – и единственной опорой отца… Это было совсем нелегкой ношей, но Эрнест не жаловался. Второй раз в жизни он почувствовал, что действительно нужен отцу, и не хотел его подвести.

Провокационная затея со съемками кино в фамильном поместье для посторонних выглядела шуточкой на грани фола – однако Шаффхаузен наверняка сказал бы, что это хорошая терапия… Эрнесту оставалось только благодарить судьбу или Провидение, или его величество случай, что Розочка – Роже Пикар – налетевший на него в Люксембургском саду и сейчас же пригласивший на аперитив, влюбился как подросток и удачно устроил предмету обожания собеседование на киностудии «Гомон».

Теперь у Эрнеста был годовой контракт на работу, а у Роже – законный повод требовать воздаяния.

Верней умел быть благодарным, и если не всегда вовремя гасил денежные долги, то дружеские и любовные возвращал исправно, порой и с процентами. Вот почему сейчас он собирался на вечеринку в «Лидо».

Да и не так уж плоха вечеринка сама по себе: все лучше, чем сидеть в темной комнате, с холодными руками и горящей головой, и гипнотизировать взглядом телефон – заранее зная, что вестей из Лондона не будет…

Для ужина в «Лидо» Роже забронировал ложу в ВИП-зоне, на некотором отдалении от сцены, чтобы в равной степени наслаждаться и беседой, и великолепным шоу – в этом сезоне мисс Блю Белл 3 3 Маргарет Келли, Марго Блю Белл – легендарный хореограф «Лидо», создательница танцевального шоу. превзошла саму себя. На представлении зрители попадали в ожившую сказку «Тысячи и одной ночи», магия происходящего захватывала их с первых музыкальных тактов и не отпускала до последней секунды, когда малиновый с золотом занавес падал и скрывал танцовщиков, певцов, жонглеров, питонов и попугаев…