Блайт Гиффорд - Любовный поединок

Впрочем, кто может судить, кому из них повезло больше. Женщине, которая в своем возрасте ничего не знает о жизни, или солдату, у которого не осталось никаких иллюзий? В порыве нежности он обнял Сесилию и прижал к себе.

– Война штука жестокая, – произнес он, понимая, что эти слова не могут успокоить.

Она покачала головой:

– С моей стороны было так глупо вас обвинять. В конце концов, это англичане пришли на ваши земли.

Марк привык к ее спонтанным поступкам и ожидал чего угодно, но только не искреннего признания.

Сесилия не права, французы первыми пытались вторгнуться на остров и могут попробовать снова. Марк не понимал, почему мужчинам постоянно нужно сражаться. Может, это желание возникает из-за накопившейся агрессии и необходимости на ком-то сорвать зло? С ним самим такое бывало не раз, после боя он чувствовал себя намного лучше.

– Вам стало легче, когда узнали, как умер отец?

Порой это действительно приносит утешение, в душе возникает ощущение завершенности.

Сесилия посмотрела на него так пронзительно, что он с трудом выдержал ее взгляд.

– Нет, – ответила она.

Марк вспомнил Черный понедельник. Нарисованные воображением картины страданий людей и животных никому не принесут облегчения.

– Понимаю, вам сейчас тяжело. Вы никогда не задумывались о том, какая она, война?

Графиня печально усмехнулась, будто смеялась над собой:

– Разумеется, нет. А если бы и рискнула, то представила бы ее как большой турнир. Папа скачет впереди войска, над его головой развеваются знамена…

Чтобы каждый француз узнал, что красный щит с тремя бриллиантами принадлежит графу Лосфорду. Теперь ей ясно, что поле битвы выглядит совсем не так.

– И вот я узнаю, что его смерть была ужасна. Как мне это вынести?

Печаль и боль ее были неподдельны, но Марк внезапно разозлился. Она думает лишь о себе, в ее душе нет ни капли жалости к погибшим. Даже после того, что узнала, она способна сопереживать лишь себе и требовать при этом сочувствия.

Марк заходил по комнате.

– Вы ведете себя так, будто весь мир должен остановиться и ждать, когда вы соизволите прийти в себя. Вы не единственная в этом мире, кто потерял близких. Смерть пришла почти в каждую семью. И приходит каждый день.

Он вспомнил те дни, когда он сам встречался с ней. И не только на поле битвы. Он видел, как люди умирали от чумы, старики и младенцы.

– Все кого-то теряют.

– И вы?

Неожиданный вопрос заставил его отвести взгляд. Он хотел ответить, но не смог.

Сесилия изменилась в лице, она смотрела на него так, будто впервые увидела в нем живого человека со всеми слабостями и простыми, понятным каждому чувствами, столь близкими ей самой. Марк пожалел, что позволил увидеть себя таким.

– Вы потеряли мать и отца. Кого-то еще? – почти шепотом спросила она.

Он считал непозволительным эгоизмом беспокоиться только о собственном горе, но сейчас не желал делиться с ней своим.

– Мама, отец, новорожденный брат. Бессчетное число друзей и товарищей. – Он перевел дыхание и произнес совсем тихо: – Любимая женщина.

Она отпрянула, шокированная признанием, и тихо вскрикнула.

– И вы тоскуете по ней? – спросила Сесилия. Потеря любимой, вероятно, потрясла ее больше всего.

– Разумеется, тоскую. – Приходя в церковь, он думал о тех, кого нет рядом в этом мире, и представлял, что они смотрят на него с небес. Настанет час, и они будут все вместе. Марк надеялся, что будет достоин оказаться на небесах после смерти. По крайней мере, это было первой его мечтой. – Но жизнь не останавливается.

Он осмелился коснуться ее руки. Сесилия вздрогнула и подняла голову.

– Какой она была? – запинаясь, спросила она. – Та женщина?

Марк плохо ее помнил, прошли годы. Он был юношей, еще не рыцарем, но собирался идти на войну сквайром. Он был нетерпелив, уверен в себе, готов сразиться с целым миром, он жаждал славы и почестей за храбрость.

Он был наивен, как Сесилия сейчас.

И в тот момент в его жизни появилась девушка.

– У нее были светлые волосы и голубые глаза. Когда я смотрел на нее, в прекрасных глазах отражалось все, что я хотел видеть в себе.

– Вы поженились? – спросила Сесилия.

Марк неожиданно для себя покраснел. Она предложила ему любовь и себя. Он принял дар. Да и какой мужчина бы отказался? Были клятвы, слова, которые должны быть произнесены согласно кодексу чести рыцаря, потом случилось то, чего оба так желали. Происходившее с ними казалось естественным, ни о чем, кроме своих чувств, они не думали и не говорили.

Марк откашлялся:

– Она не могла стать моей невестой. Я ушел на войну.

После двух ночей, проведенных вместе, он был уверен, что девушка будет ждать его, он станет рыцарем и, возможно, сделает ее своей любовницей и дамой сердца. Тогда он был молод и неопытен, полагал, что все в жизни зависит от его желания.

– Но было время, когда я думал о ней каждую минуту, – признался он, уверенный, что Сесилия его поймет. В бою, в моменты отдыха образ возлюбленной стоял перед глазами. В мечтах он возвел ее на пьедестал, забыв о низком происхождении, относился к ней как к прекрасной даме сердца, был готов сражаться ради нее. С каждым разом лицо ее казалось красивее, черты благороднее. Он верил, что она любит его.

Война закончилась, англичане победили, а многие его товарищи повели себя как трусы и предатели. Марк вернулся домой, чтобы найти ту, о которой мечтал. Он искал утешения, хотел забыть в ее объятиях о боли, рядом с ней почувствовать себя героем.

– Вы больше не встретились?

– Однажды. – Он был не в силах рассказать ей больше.

Увидев ее, он понял, что она не светловолосая красавица с голубыми глазами, какую он хотел помнить. Она не смотрела на него с восхищением, не говорила ласковых слов. Она была дочерью мельника, уставшей от работы и тяжелой жизни. В глазах прежде была страсть, сейчас же ее сменил страх.

Он представлял, что она скучает по нему и ждет, а она вышла замуж за мясника и родила сына. Думала ли она о нем, вспоминала ли? Возможно, решила, что он погиб. Теперь же его появление грозило разоблачением ее непозволительного поведения до замужества, о котором муж, скорее всего, не подозревал.

Марк всматривался в нее, пораженный, как глупо обманывался столько месяцев. Он даже не сразу ее узнал.

В жизни леди Сесилии произошло почти то же самое.

– И вы потеряли ее, – произнесла графиня. – Вам казалось, что сердце вырвали из груди.

Сесилия ранее думала, что она умерла, настоящая женщина, а не та, которую он себе придумал. Оказывается, умерла не она, а тот образ, который он лелеял и хранил, а вместе с ним пропали и иллюзии.

– Она не была мне женой, – сдавленно сказал Марк. – И по ней не стоило горевать долго.