Лоретта Чейз - Обольстительница в бархате

Леони тоже хотела этого, чтобы он оставался в ней, хотя это было опасно. Возможно, ей хотелось этого именно потому, что это было опасно. Она являлась тем, кем являлась, и цифры всего мира, аккуратно разделенные по столбцам и тщательно подсчитанные, не могли изменить этого. Леони была разумным человеком, однако вела происхождение от Нуаро и Делюси, а те в течение столетий являлись закоренелыми грешниками.

Он взял ее прямо тут, на ее столе, и она тоже взяла его бесстыдно, с радостью, почти со смехом, а жар и желание в ней разгорались и разгорались. Она смеялась даже когда стонала. Ей казались смешными их полузадушенные крики наслаждения. Она смеялась над их глупыми перешептываниями и над шалостями вообще.

Это была величайшая шалость и величайшая радость. Леони была счастлива и становилась все счастливее и счастливее. И дальше уже было некуда. И все вдруг стало совершенным в один восхитительный момент.

Она насладилась этим моментом, пока он длился, и отложила его в памяти, когда он закончился. И знала, что это останется с ней навсегда, даже после того, как он уйдет насовсем и забудет ее.

Позже

Что Лисберн собирался сделать…

…пока разум у него пребывал в рабочем состоянии…

…так это пофлиртовать — или соблазнить ее — и мало-помалу довести ее до постели или по крайней мере до кушетки наверху.

А что получилось в итоге? Наклонившись над своим столом, Леони сосредоточенно вглядывалась в счета и оглашала количества и цены своим отрывистым деловым голосом. Его ум словно провалился в темноту, наделив почетной обязанностью думать головку, которая ниже пояса.

А потом, позанимавшись любовью способом, который ассоциируется с куртизанками и с искушенными в этих делах деревенскими девицами — но, уж конечно, ни в коем случае не с молодой женщиной, которая стала ею совсем недавно! — она засмеялась.

Лисберн так и замер в позе кобеля, нависая над ее спиной. Он пытался восстановить дыхание и способность думать, а Леони, положив локти на стол и подперев щеки ладонями… смеялась!

На этот звук откликнулось его сердце и то, что осталось от его ума, и он тоже рассмеялся!

Леони оторвалась от стола и, повернувшись к нему, взяла его лицо в ладони, а потом поцеловала. Этот поцелуй пронзил его, как молния пронесся до ногтей на пальцах, до самых кончиков волос.

Затем она отстранилась и сказала:

— Пойдем наверх.

Еще позже

Саймон проснулся от того, что мягкие округлые ягодицы прижались к его паху. Шелковистое плечо, в которое он уткнулся лицом, чудесно пахло лавандой и Леони. Его рука обвивалась вокруг ее талии, ладонь лежала у нее на животе. На полностью обнаженном животе!

Он не помнил, как раздевался, но когда открыл глаза, в щель между занавесями кроватного полога увидел последствия сексуальной оргии. Одинокая свеча освещала скомканную одежду, висевшую на стульях, разбросанную по полу, свисавшую со столбцов кровати.

Тут он все вспомнил.

Молниеносное раздевание, а потом медленное, тягучее течение времени, когда они занимались любовью.

Лисберн улыбнулся.

Поцеловал ее в плечо, и Леони повернулась к нему, обхватила его руками за шею. Лисберн снова поцеловал ее, и сердце у него помчалось вскачь, непонятно почему. Он должен был сейчас испытывать полную удовлетворенность. Пресыщенность. Но вместо этого ощущал нечто непонятное. Это было…

Леони оторвалась от него.

— Что там? — встревожилась она. Отодвинулась, села на подушках. — Кто-то пришел.

Ему пришлось напрячь слух, окна были закрыты. Затем до него донеслось несколько ослабленных расстоянием быстрых ударов со стороны двора. Кто-то стучал в заднюю дверь магазина. Или в какую-то другую дверь, одну из тех, что соседствовали с задним двором дома № 56.

— Сейчас уже, наверное, за полночь, — удивился он. — Кого там принесло в такой час?

Пока Саймон пытался сообразить, что к чему, она соскочила с кровати. Подбежав к гардеробу, открыла его и что-то достала оттуда. Это был халат из синего бархата, расшитый экзотическими цветами, очень похожий на мужской. Он ничем не напоминал ту непристойную одежку, что была на ней недавней ночью. Это было нечто солидное, явно скроенное на восточный манер, с подкладкой из шелка. Когда Леони завернулась в него, халат скрыл все, кроме очертаний фигуры. Почему-то в таком виде она показалась ему даже более сексуальной, чем когда была полуобнаженной.

Лисберн сел на кровати.

— Ты же не пойдешь открывать дверь, — забеспокоился он. — Только не в этом! Лучше иди сюда. Пусть слуги займутся тем, кто там. Если только это не еще один любовник, который пожаловал к тебе среди ночи.

— Разве у меня есть время еще на одного любовника? — усмехнулась Леони. — У меня на тебя-то его едва хватает.

И торопливо вышла из комнаты.

Он заставил себя вылезти из постели и принялся искать сорочку. Нашел не сразу, потому что ум его был занят другим. Наткнулся на ее чулки, на свои. Потом обнаружил ее корсет, подвязку. Причем только одну. А где парная ей?

Лисберн не мог оставить белье лежать просто так. Он все собрал, как делал это и раньше, рассортировал на ее и свое и сложил у подножия кровати. К тому времени, когда Саймон нашел сорочку и натянул ее на себя через голову, он начал удивляться, куда запропастились его брюки. В этот момент Леони вернулась.

— Быстрее, быстрее! — заторопила она его. — Нам нельзя терять ни минуты.

Он все еще был как в полусне. Ее белье, сложенное в изножье кровати, затуманивало голову. Он не был готов торопиться. И не хотел! Ему хотелось опять затащить ее в постель. Он еще не закончил с ней. Ночь еще в самом разгаре. Ему было так уютно. Хотя…

Лисберн вдруг словно очнулся.

— Кто пришел? Может, мне вылезти в окно? Или дом загорелся?

— Да уж, загорелся. Скажешь тоже! — Леони скинула с себя халат и принялась опять рыться в гардеробе.

Он заставил себя думать.

— Кто приходил, Леони?

Обернувшись, она посмотрела на него. Ее волосы были сплошным буйством локонов рыжего цвета, которые вспыхивали пламенем, едва свет от свечи падал на них. Вьющиеся пряди дрожали на затылке, падали на шею, спускались по спине, доставали до очаровательной попки. Разум у него опять заволокло туманом. Он смотрел на нее, забыв обо всем, кроме тепла ее тела и ощущения от ее кожи под своими ладонями…

— Разве это не очевидно? — удивилась Леони.

— То есть? — теперь уже удивился он. — Нет, конечно.

— Это был Фенвик, — сказала Леони. — Он ее нашел.

Тебя поразили ее фигура и лицо?

Большая удача, что ты встретил

Ту, которую не очернили сплетнями

Людишки на этих жутких улицах.