Саша Ино - Огонь Черных лилий

Не должен. Я по-прежнему невозмутим.

Винсент в изнеможении падает на парапет, кладя руки и голову на мягкий синий бархат. Он тяжело дышит. Какое блаженство сейчас его поглощает. Но мой мальчик умен и предусмотрителен, он не забывает отпустить девушку.

Актриска вскакивает, и, зажимая в ужасе рот рукой, уносится пулей из нашей ложи.

Как удобно. Теперь все уж точно решат, Винсента ублажала белокурая бестия. Я горжусь тобой, мой мальчик, тобой и твоим везением. Я обожаю тебя.

По залу прокатывается еще одна волна шепота — в девушке узнали восходящую звезду сцены. Кто-то хвалит моего Винсента, кто-то от зависти клеймит бесстыдством. О девушке уже все забывают…

Девять к десяти она никому не скажет. А если она жадная до минутной славы курица и все же решит создать шумиху, то ей никто не поверит, а я ненароком устрою ей сердечный приступ с летальным исходом.

Я все могу.

Наконец-то поворачиваюсь к своему мальчику. Он отдышался. Поднимая голову, Винсент смотрит на меня лукавым взглядом и одаривает озорной улыбкой.

— Хулиган, — шепчет он, — Сегодня твои руки были особенно умелыми.

— Я обожаю тебя, — шепчу я, находясь во власти горящих волн его удовлетворенности.

— А почему пяточек? — спрашивает мой Винсент.

— Цвет.

— Ты видишь в темноте?

Ирония.

— Я просто хорошо знаю свои вещи.

Он откидывается в кресле, спешно заправляясь. Хочет отдалиться, не дам. Сегодня мой сценарий. Всегда мой…

Я беру его за руку. Легкая неожиданность. Он отвечает: поглаживает мою руку своим пальчиком в благодарность за приятные мгновения. Как хорошо, это сводит с ума.

То был особенный день…

А потом… вдвойне особенная ночь. Он отдается мне без остатка. Мы ласкаемся, как в первый и последний раз в жизни, жарко и трепетно, душно и влажно. Я переворачиваю Винсента вниз головой, держу за бедра, и бесконечно долго целую его розовый пяточек. А мой Винсент, упираясь руками в постель, обильно и щедро смачивает сладкими слюнками мой слишком большой для его рта член. Мы ближе обычного, мы синхронные отражения, инь и янь новой эпохи.

Я обожаю его, обожаю смотреть на его контуры в лунном свете. Впиваться глазами в нежные черты его лица, когда Винсент вот-вот кончит. Его подбородок вздернут кверху, губы полуоткрыты, глаза сомкнуты, из его груди раздаются жадные вздохи безумной услады.

А потом он резко срывается вниз, падая опаленный моей нежностью. Он распластывается на кровати без сил, головой к моим ногам, словно падая ниц. Да, так оно и есть. В эти минуты Винсент перестает сопротивляться, он признает мою власть над собой, и, мне хотелось бы думать, получает от этого болезненное удовольствие.

После таких мгновений я сажаю птичку на себя, чтобы он мог ощутить мой раскаленный кол в своем нутре.

Винсент… Ты меня намного меньше, твоя рука на моей груди похожа на перо из подушки, упавшее на шелк нашего ложа.

Винсент всегда так незащищен перед моей силой. Я знаю мой член для него слишком большой, надеюсь, я не поврежу его организму. Но мне так нравится проникать в отверстие, не предназначенное для меня, нарушая законы природы. Самое приятное, что даже с томительными паузами между встречами напряжение не ослабевает. Между нами циркулирует постоянное возбуждение, звонкое, как самая глубокая тишина…

Мой мальчик, мой Винсент терпит мои проникновения и всегда так ярко страдает от удовольствия, бедный. Винсент, ты ведь терпишь ради меня? Как сладостны моменты твоего страдания, но ты счастлив, когда кончается насилие над твоей природой. Счастлив испытать унижение и стать свободным. Винсент, ты Феникс во всем…

В ту ночь я был в его душе, даже отдалившись потом, я все время стремился очутиться там снова.

Ради таких секунд я и живу, ради тебя Винсент…

Ты свел меня с ума, ты мое единственное и самое слабое место. Только ты можешь поколебать мои сверхчеловеческие установки…

Винсенте… Нет сил быть без тебя.

Почему ты сегодня целовал меня, как будто в последний раз?

Ты пеняешь на женщину. Я никогда не поверю, что приземленное создание может стать между нашей возвышающей страстью. Винсент, ты был холоден со мной.

Я ревную. Почти обезумел, хотя и незаметно со стороны.

Ты ускользаешь от меня, хочешь жить своей жизнью вне моей системы. Но, Винсент, ты ее центр. Я не отпущу тебя. Я ведь живу тобой, пусть ты и не догадываешься. Винсент, только я способен легко разобраться с твоей болью и сделать тебе по-настоящему приятно, так, как ты любишь.

Кровать источает запах любовного сока моего мальчика. Если попробовать его на вкус, то он отдает кислинкой, поэтому ассоциируется у меня с весной.

Белый шелк… Я запретил горничным менять простыни. Они останутся на своем месте, сохраняя тепло Винсента, пока я точно не буду знать времени, когда он в них вновь окажется.

Почему ты прощался? Не понимаю, но я разберусь.

Прижимая простыни к себе, я мечтаю о своем Фениксе. Скоро, совсем скоро наваждение спадет, ты прекратишь капризничать, и вернешься. Я уверен. Мы связаны с тобой судьбой. Винсент, ты всегда был со мной рядом, прикрывал тылы от вероломства врагов, спасал жизнь, и шел параллельно с моим плечом к одной цели. Такое единство не могло быть нарушено, поэтому надо было сплестись глубже, как не все могут себе позволить. Мы революционеры во всем, и я подожду, когда ты, Винсенте, наконец-то примешь мои истины.

Завтра я тебя верну, обещаю. А сегодня наслаждайся своей женщиной и смотри на огромную разницу, играющую не в ее пользу. Познав сверхчеловека, коим я стал ради тебя одного, ты не сможешь быть с простыми существами, вроде людей…

Спокойной ночи, мой непокорный мальчик.

Подскакиваю ночью в холодном поту.

Что я натворил? С каких пор меня заботят овцы… Сегодня утром я еще считал поступок Эдо разумным. Я ведь даже согласился поехать вместе с ним. Мне было решительно наплевать на справедливость.

А сейчас?

Сейчас я просто вспомнил себя много лет назад, и нацепил призрак прошлого как маску. Но как так вышло? Как случилось, что мы перестали видеть свои же следы на пути к высоким идеалам? Мы продались жалкому миру серой реальности, похоронив в словах «рациональность» и «обязанность» единственную и неделимую истину. Теперь я так ясно вижу наши заблуждения… Чем выше мы взбирались, тем меньше мы смотрели на себя со стороны.

Черт… Как остро и оголенно проступил страх. Я никогда не шел против Черных Лилий, а сегодня… Что теперь будет со мной?

Смогу ли я в одиночку исказить прямоту доктрин?!

Я боюсь, что не выполню обещания, данного девушке.

Ясмин, где же ты? Спаси меня из этого огня сомнений и спутанных чувств, остуди мое пламя, иначе я сам себя спалю…