Дафна Дю Морье - Трактир «Ямайка» английский и русский параллельные тексты

This was a lashing, pitiless rain that stung the windows of the coach, and it soaked into a hard and barren soil. Здесь же дождь хлестал немилосердно. Он барабанил по окнам кареты, разливался лужами на затвердевшей, бесплодной почве. No trees here, save one or two that stretched bare branches to the four winds, bent and twisted from centuries of storm, and so blackened were they by time and tempest that, even if spring did breathe on such a place, no buds would dare to come to leaf for fear that the late frost should kill them. И деревья тут не росли. На пути встретились от силы два, да и те стояли на голом месте, открытом всем ветрам. Ветви их засохли, а древние стволы, погнутые и искореженные бурями, совсем почернели от времени и гроз. И даже если дыхание весны касалось их, почки не раскрывались, словно боясь, что поздние заморозки погубят молодые листочки. It was a scrubby land, without hedgerow or meadow; a country of stones, black heather, and stunted broom. Кругом - ни зеленых лужков, ни густых кустов, образующих живую изгородь, - только камни, черный вереск да чахлый ракитник. There would never be a gentle season here, thought Mary; either grim winter as it was today, or else the dry and parching heat of midsummer, with never a valley to give shade or shelter, but grass that turned yellow-brown before May was passed. "Здесь, верно, никогда не бывает мягкой погоды, -думала Мэри, - либо такая вот угрюмая зима, либо испепеляющий зной, от которого негде укрыться, а трава жухнет уже в мае". The country had gone grey with the weather. Even the people on the road and in the villages changed in harmony with their background. И местность-то была мрачной, как эта погода, да и люди, что встречались по дороге и в деревнях, мимо которых они проезжали, казалось, были под стать окружающей природе. At Helston, where she had taken the first coach, she had trodden familiar ground. В Хелстоне, где она впервые в жизни села в почтовую карету, все было родным. So many childish memories clung about Helston. Сколько воспоминаний детства связано с этим городом!

The weekly drive to market with her father in the vanished days, and, when he was taken from them, the fortitude with which her mother held his place, driving backwards and forwards, winter and summer, as he had done, with her hens and her eggs and her butter at the back of the cart, while Mary sat at her side, clutching a basket as big as herself, her small chin resting on the handle.	Каждую неделю они с отцом, бывало, ездили на базар, а потом, когда его не стало, мать мужественно взвалила на свои плечи все заботы по хозяйству. И в жару и в холод вдвоем возили они на телеге кур, яйца, масло, как прежде это делал отец. Мать правила лошадью, а Мэри сидела рядом, обняв огромную корзину, за которой ее едва было видно, опершись подбородком на ручку.
Folk were friendly in Helston; the name of Yellan was known and respected in the town, for the widow had had a hard fight against life when her husband died, and there were not many women who would have lived alone as she did with one child and a farm to tend, with never a thought of taking another man.	В Хелстоне к ним относились по-доброму. Семью Йелланов знали в городе и уважали, ибо после смерти мужа вдова стойко переносила все тяготы жизни. Немногие женщины стали бы жить в одиночестве, как она, растить ребенка и вести хозяйство на ферме, даже не помышляя о новом замужестве.
There was a farmer at Manaccan who would have asked her had he dared, and another up the river at Gweek, but they could tell from her eyes she would have neither of them, but belonged in body and mind to the man who had gone.	В Мэнэкане жил один фермер, который собрался было сделать ей предложение, но не осмелился. Был еще другой, что жил вверх по реке, в Гвике. Но по ее глазам оба видели, что она не пойдет ни за одного из них, потому что духом и телом по-прежнему была верна покойному.
It was the hard work of the farm that told upon her in the end, for she would not spare herself, and, though she had driven and flogged her energy for the seventeen years of her widowhood, she could not stand up to the strain when the last test came, and her heart went from her.	Нелегкий труд на ферме в конце концов сказался на здоровье матери, совсем себя не щадившей. Хотя она привыкла работать без передышки и все семнадцать лет своего вдовства постоянно подстегивала себя, ноша все-таки оказалась слишком тяжела. Сердце ее в конце концов не выдержало, и она слегла.
Little by little her stock had decreased, and with times being bad - so she was told in Helston - and prices fallen to nothing, there was no money anywhere.	Накопленные запасы постепенно истощились, а тут наступали суровые времена: как ей сказали в Хелстоне, все шло за бесценок и денег было взять неоткуда.
Upcountry it was the same. There would be starvation in the farms before long.	К северу было то же самое, на фермеров надвигалась нужда.
Then a sickness attacked the ground and killed the livestock in the villages round Helford.	Да еще какой-то мор поразил их края, начался падеж скота.
There was no name to it, and no cure could be discovered.	Никто не ведал, откуда взялась эта напасть, и не было от нее спасения.
It was a sickness that came over everything and destroyed, much as a late frost will out of season, coming with the new moon and then departing, leaving no trace of its passage save the little trail of dead things in its path.	Болезнь пришла как запоздалый мороз, который вдруг нагрянет в новолуние и также неожиданно отступит, словно его и не было, успев, однако, причинить немало зла.
It was an anxious, weary time for Mary Yellan and her mother.	Для Мэри и ее матери настали черные дни.
One by one they saw the chickens and the ducklings they had reared sicken and die, and the young calf fell in the meadow where he stood.	На их глазах цыплята и утята, за которыми они заботливо ухаживали, вдруг начали болеть и дохнуть. Потом прямо на лугу пал теленок.

The most pitiful was the old mare who had served them twenty years, and upon whose broad and sturdy back Mary had first straddled her young legs.	Больше же всего было жаль старую кобылу, верно служившую им двадцать лет. Сидя на ее крепкой спине, Мэри и выучилась ездить верхом.
She died in the stall one morning, her faithful head in Mary's lap; and when a pit was dug for her under the apple tree in the orchard, and she was buried, and they knew she would no longer carry them to Helston market day, Mary's mother turned to her and said,	Кобыла околела однажды утром прямо в конюшне, преданно уткнувшись мордой в колени девушки. В саду под яблоней вырыли яму для могилы, и когда лошадь закопали, обе женщины поняли, что никогда больше не доведется им ездить в Хелстон в базарный день. Мать, повернувшись к Мэри, сказала:
"There's something of me gone in the grave with poor Nell, Mary.	- Что-то ушло из меня вместе с беднягой Нелл в могилу.
I don't know whether it's my faith or what it is, but my heart feels tired and I can't go on any more."	Не знаю, моя ли вера или что другое, но только на сердце у меня такая усталость... Долго я уж не протяну.
She went into the house and sat down in the kitchen, pale as a sheet, and ten years her age.	Она ушла в дом и села там на кухне, бледная как полотно, постаревшая сразу лет на десять.
Listless, she shrugged her shoulders when Mary said she would fetch the doctor.	На предложение Мэри сходить за доктором она безразлично пожала плечами.
"It's too late, child," she said, "seventeen years too late." And she began to cry softly, who had never cried before.	- Опоздали мы с этим, детка, на целых семнадцать лет... - И тихо заплакала, она, никогда не плакавшая дотоле.
Mary fetched the old doctor who lived at Mawgan and who had brought her into the world, and as he drove her back in his trap he shook his head at her.	Мэри все же отправилась в Могэн за старым доктором, который в свое время помог ее появлению на свет. Назад они ехали в его двуколке. Оборотясь к ней, доктор покачал головой и произнес:
"I tell you what it is, Mary," he said; "your mother has spared neither her mind nor her body since your father died, and she has broken down at last.	- Ну, что тебе сказать, Мэри. Матушка твоя после смерти мужа совсем не давала отдыха ни душе, ни телу своему. Вот и надорвалась.
I don't like it. It's come at a bad time."	Плохи дела, да и времена нынче плохие.
They drove along the twisting lane to the farmhouse at the top of the village.	По извилистой дороге они подъехали к их дому, стоявшему на краю деревни.
A neighbour met them at the gate, her face eager to impart bad news.	Навстречу уже спешила соседка с дурной вестью.
"Your mother's worse," she cried. "She came out of the door just now, staring like a ghost, and she trembled all over, and fell down in the path.	- Твоей матери хуже! - воскликнула она. - Только что она было вышла на порог бледная как смерть, глянула куда-то перед собой, потом вся затряслась и упала наземь.
Mrs. Hoblyn has gone to her, and Will Searle; they've lifted her inside, poor soul.	Миссис Хоблин и Вилли Серл подняли бедняжку и отнесли в дом.
They say her eyes are shut."	Говорят, она лежит и глаз не открывает.
Firmly the doctor pushed the little gaping crowd away from the door.	Доктор решительно оттеснил от дверей собравшихся поглазеть соседей.
Together he and the man Searle lifted the still figure from the floor and carried her upstairs to the bedroom.	Вместе с Серлом они подняли неподвижно лежавшую на полу женщину и отнесли наверх в спальню.

Читать дальше