Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Простите, мистер Горовиц, но я не понимаю, что тут пробивать. Комиссия действовала в нарушение конституции штата Иллинойс. Я достаточно подробно ознакомился с делом. Мне кажется, надо обратиться в суд штата Иллинойс, который может опротестовать решение городского суда Чикаго, вынесшего постановление о правомерности действий муниципалитета.

— Может опротестовать, это вы верно заметили, но может и не опротестовать.

— Мистер Горовиц, вы упоминали о влиятельных людях, которые сейчас терпят убытки в связи с тем, что строительство отеля откладывается. Нельзя ли каким-то образом увязать их интересы с будущим решением суда штата?

— Так ведь они и так впрямую заинтересованы в том, чтобы суд вынес решение в нашу пользу, — улыбнулся мистер Горовиц. — Все дело лишь в том, что они не хотят принимать личного участия в обработке членов суда. Хотя среди них есть и сенаторы и члены палаты представителей, и даже кое-кто еще повыше.

Барт прекрасно понимал, что Горовиц сейчас устраивает ему экзамен и что от того, насколько успешно он этот экзамен выдержит, будет зависеть его положение в компании «Лестрейд и Уорнингтон».

— Раз среди наших клиентов есть столько людей, наделенных законодательными полномочиями, то не лучше ли нам провести отдельный законопроект, который бы отныне и наперед отрегулировал решение споров, подобных нашему? — немного подумав, предложил Барт.

— Вот это уже другой разговор, мистер Гамильтон, — Горовиц снял очки и помассировал веки. Барт понял, что экзамен он выдержал, хотя бы частично.

Барту пришлось проделать всю работу по подготовке текста законопроекта, поскольку, как он догадывался, столь основательной подготовки по юриспруденции не было ни у кого из поверенных «Лестрейда и Уорнингтона».

Потом Горовиц повез его в Спрингфилд. С некоторыми сенаторами они встречались вместе с Горовицом, на иные встречи главный поверенный Барта не брал, но все равно Барт понимал, что теперешняя их поездка неоценима для начинающего законника — он познакомился с людьми, еще недавно стоявшими в его представлении недостижимо высоко.

Теперь, при более близком рассмотрении, ореол небожителей развеялся, и перед Бартом предстали обычные люди с их слабостями и пороками. Довершил разрушение иллюзий мистер Горовиц, который вручил Барту пакет и сказал:

— Мистер Гамильтон, я сегодня очень устал, так что хотел бы просить вас передать вот это секатору Филлипсу. Можете проверить содержимое, там пятьсот долларов. Я уже позвонил Филлипсу, он будет ждать вас. Нет, — ответил он на немой вопрос Барта, — мистер Филлипс не входит в число пайщиков строительства отеля, но от него многое зависит при голосовании.

— Я должен еще что-нибудь передать ему на словах? — уточнил Барт.

— А это уже ваше дело, — благодушно сказал Горовиц, разваливаясь в кресле.

Барт нашел сенатора Филлипса в номере того же отеля, где остановились и они с Горовицом. Филлипс, высокий лысоватый мужчина, в темно-серых брюках, такого же цвета жилете и галстуке, курил гаванскую сигару, стряхивая пепел на дорогой ковер. Когда Барт представился, сенатор жестом указал ему на кресло.

— Мистер Филлипс, я должен передать вам это, — Барт впервые в жизни давал взятку и постарался, чтобы голос его звучал как можно более естественно.

— Ах, это, — сенатор небрежно сунул пакет в карман брюк. — Не хотите ли выпить?

Барт хотел сначала отказаться, но потом согласился, решив, что отказом он усугубил бы свое положение, казавшееся (как он догадывался — только одному ему) достаточно двусмысленным.

Мистер Филлипс тоже выпил виски с содовой, посетовал на давно установившуюся жару и отсутствие дождя, на чем они с Бартом и распрощались.

Выйдя из номера сенатора, Барт подумал о том, что он только что отдал этому человеку пятьсот долларов. Отдал только за то, что тот проголосует сам и, может быть, склонит своих коллег проголосовать за законопроект. Его отец за год выручал с фермы и прядильной фабрики, которой он владел совместно с компаньонами, немногим более полутора тысяч. А рабочие металлургических предприятий Карнеги при двенадцатичасовом рабочем дне и семидневной неделе получали за год чуть больше пятисот долларов — чуть больше того, что исчезло сейчас в кармане брюк человека, рассеянно обронившего: «ах, это.» Что ж, так всегда, наверное, был устроен мир. Он может немного меняться в ту или иную сторону, но вряд ли эти изменения зависят от усилий конкретных людей. Только безумцы, подобные тому, который шесть лет назад убил Мак-Кинли [3] 6 сентября 1901 года в президента Мак-Кинли стрелял анархист, через неделю президент скончался. Его место занял Теодор Рузвельт. , могут пытаться изменить существующий порядок вещей. Даже сильные мира сего могут немногое. Барт был еще подростком, когда при президенте Кливленде по стране разрушительным ураганом пронесся кризис. А уж Кливленду нельзя было отказать в способностях политика, это Барт, как выпускник университета, мог сказать сейчас с уверенностью. Он знал из разговоров взрослых, что подобной паники никто не помнил с 1873 года, да и та, предыдущая, не шла ни в какое сравнение с этой. В их округе тогда многие лишились земельных участков, которые были заложены, так как кредиторы отказывали в выкупе закладных Трудно сказать, где был бы сейчас он, Барт Гамильтон, если бы у его отца не было участка. Но то ли благодаря деньгам бабки, то ли усилиями Уилла Бентина участок выстоял, вследствие чего он, Барт Гамильтон, может сейчас жить в дорогом отеле и давать взятки сенаторам.

К концу лета закон был принят собранием штата Висконсин, благодаря чему компания «Лестрейд и Уорнингтон» смогла продолжить строительство отеля. Барту был установлен оклад в две тысячи долларов в год, не считая премиальных. Теперь он мог снять не очень дорогую, но вполне уютную квартиру на 39-й улице на Южной стороне. Мистер Горовиц сообщил Барту, что тот может отдохнуть дней десять, и молодой поверенный компании «Лестрейд и Уорнингтон» с радостью этим воспользовался.

Уже на следующий день, преодолев в пульмановском спальном вагоне более семисот миль, Барт сошел на перроне в Джонсборо. И тут же он подумал, что поступил опрометчиво, не сообщив отцу и матери о своем приезде. Перспектива добираться пешком до Тары, да еще с тяжелым саквояжем, да еще в жару, да еще в этом великолепном костюме явно не приводила его в восторг. И тут он вдруг услышал окрик:

— Барт Гамильтон!

Оглянувшись, Барт увидел Бена Трумэна, бывшего своего соученика по колледжу в Атланте.

— Хэлло, Бен! Ты прекрасно выглядишь, — пожимая руку Трумэну, Барт рассматривал его клетчатый костюм с брюками гольф, шотландское кепи. В их округе явно не одевались так даже сейчас.