Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

Но противников — их скорее даже можно было назвать соперниками и уж ни в коем случае не врагами — у Барта было меньше, чем союзников и просто хороших знакомых. Он обладал многими качествами, позволяющими снискать симпатии окружающих. Высокий, широкоплечий, подтянутый молодой человек, красивое лицо которого часто озарялось доброжелательной улыбкой, не мог не нравиться. Он всегда готов был помочь советом, охотно консультировал по правовым вопросам всех, кто к нему обращался. И почти всегда взаимно получал совет, какие акции лучше купить сейчас, от покупки каких воздержаться, где открыть кредит — причем, в последнем случае за него, как правило, ручались, что существенно облегчало и ускоряло процедуру открытия кредита.

Всего за год, не рискуя, Барт сумел таким образом собрать более трех тысяч долларов, что практически равнялось его доходам в «Лестрейде и Уорнингтоне» вместе с премиальными. Он видел, какие возможности открыты перед финансистами, но в то же время прекрасно понимал, что чем выше поднимается тот или иной человек по лестнице финансового успеха и влияния, чем более высокие ставки использует он в своей игре, тем больше вероятность риска. Там, наверху, ревели ураганные ветры, только истинные колоссы могли противостоять им. Трезво оценивая свои способности и склонности, Барт сознавал, что никогда не сможет стать кем-то вроде Моргана, Гарримана или коммодора Вандербильта [5] Дж. П. Морган (1837–1913) — крупнейший финансовый магнат. Эдвард Гарри Гарриман (1848–1909) — владелец крупнейших железных дорог «Юнион Пасифик» и «Санта Фе». Корнелиус Вандербильт (1794–1877), прозванный коммадором, по аналогии с капитаном, управляющим сразу несколькими судами, за то, что управлял он несколькими компаниями сразу. — таким надо родиться, как рождаются художниками или музыкантами. Однако, анализируя накопленные им сведения, Барт был уверен в том, что ему по силам подняться гораздо выше своего нынешнего финансового положения.

Но для того, чтобы подниматься наверх, мало было отдавать всего себя работе и удачно использовать предоставленные ему возможности. Деловые контакты еще не давали должного эффекта, надо было использовать личные связи, а связи эти выходили иногда довольно далеко за рамки деловых отношений. Существовали приемы, ужины, пикники, вечеринки, театральные премьеры, вернисажи, общение в закрытых клубах с присущими для разных случаев кодексами, канонами, необходимыми условностями. Барт знал, что Уорнингтон, например, обладая солидным состоянием и весом в деловом мире, все же довольно холодно принимался в чикагском высшем обществе, где зачастую имели успех люди менее богатые, чем он. Конечно, можно было по-разному относиться к успеху в свете, но в конечном итоге этот успех оказывал заметное влияние и на отношения с деловыми партнерами.

В последнем Барт вскоре убедился на собственном опыте. По работе ему часто приходилось встречаться с неким Дональдом Иствудом, служащим городской прокуратуры. Иствуд был одного с ним возраста и тоже недавно закончил университет, только учился он в Нью-Йорке. Естественно, у молодых людей нашлись и другие общие темы для разговоров, кроме служебных. Они даже пару раз пообедали вместе в недорогом ресторане неподалеку от городской прокуратуры. И вот Дональд пригласил его на званный ужин.

Чикаго к этому времени уже не был грязной дырой, городом скотобоен и мыловаренных заводов, как полагали еще лет двадцать назад, впрочем, безосновательно полагали — в восточных штатах. Сейчас город не только вырос вширь и ввысь, не только приумножил свое богатство, но и значительно облагородил внешний облик — это касалось архитектуры и качественного состава высшего света. Раньше последний составляли, в основ ном, нувориши, самым страстным желанием которых было поразить, ошеломить — с помощью нарядов, украшений, безвкусных, аляповатых, всегда излишне роскошных. Иначе и не могло быть в сборище людей, где все решали деньги, где они служили единственным мерилом достоинства. Разве что наследственные титулы могли соперничать с полнотой мошны, но в Америке, а тем более в Чикаго, этим мало кто мог похвалиться.

Но теперь наравне с богатством ценилось образование, известность, обретенная на каком-либо поприще, будь то наука, музыка, живопись или театр.

Иствуды жили в доме на бульваре Эшланд, в районе особняков. Явившись в назначенное время и встреченный у входа в дом дворецким, очень вежливо осведомившимся о его имени, Барт поразился богатому убранству приема. Галерея перед домом была ярко освещена, на лужайке стояли столики с шампанским в серебряных ведерках, с вазами, тарелками, фужерами. Бессмысленно было пытаться сосчитать, во что Иствуду-старшему выльется этот прием.

Барту еще никогда не приходилось бывать в такой обстановке. Он мысленно посмотрел на себя со стороны, желая убедиться в том, что он не выглядит инородным телом в богатой толпе — пока еще гости только начина — ли собираться, но по внешнему виду приехавших в одно с ним время мужчин и женщин можно было определить, что это за публика. Однако Барт сразу успокоился: костюм, ботинки, галстук — все было достаточно дорогим, но не бросалось в глаза, во всем присутствовали вкус и мера.

— Барт, дружище, как хорошо, что ты появился, — Дональд Иствуд, во фрачной паре, в черном шелковом галстуке, с белоснежным платочком, выглядывающим из нагрудного кармана, вовсе не напоминал того достаточно скромно одетого юношу, которого Барт привык встречать в здании городской прокуратуры. — Отец, это Барт Гамильтон, о котором я тебе рассказывал.

Отец Дональда Иствуда, мужчина лет пятидесяти, тоже во фраке, с благородной сединой на висках, с сединой в усах, с дорогой сигарой — он, конечно же, был джентльменом с головы до пят, или, как сказали бы англичане, от подметок до короны. Барт даже почувствовал некоторую неловкость, решая, каким образом ему приветствовать Иствуда-старшего, но тот уже протянул ему сухую холодную ладонь.

— Да, мистер Гамильтон, наслышан о вас, — он оценивающе окинул Барта взглядом серо-стальных глаз. — Вы, значит, всю жизнь мечтали служить поверенным в строительной компании? — он улыбнулся, продемонстрировав два ряда безупречно здоровых зубов.

— Нет, сэр, — Барт постарался выглядеть как можно более естественным. — Просто в то время подобная работа наиболее устраивала меня.

— Понимаю, — кивнул Иствуд-старший. — Но мне кажется, что сейчас место поверенного — не совсем то, чего вам хотелось бы, не так ли?

— Возможно, — Барт пожал плечами и вежливо улыбнулся. — Но все дело, наверное, в том, что мой опыт в практической юриспруденции достаточно мал, а способности весьма средние.