Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Все в порядке, старина, — Лоуэлл улыбался столь широко, что непонятно было, как он при этом умудрялся еще и говорить. — Снизуэлл здесь и Гертруда Стоун тоже. Остальные значения практически не имеют, но постарайтесь их хотя бы не особенно злить.

Он подвел Билли к столу, во главе которого сидела тучная дама в глухом темно-коричневом платье с доброй полусотней мелких пуговиц и очках в тонкой никелированной оправе. Это и есть Гертруда Стоун, догадался Билли. А кто же из них Снизуэлл? Внезапно его внимание привлекла девушка лет двадцати. Легкое светлое платье, практически полное отсутствие косметики, из украшений только изумрудные сережки. Ее нельзя было назвать красавицей, но черты ее лица — каждая по отдельности не очень правильная: и широковатый нос, и тяжеловатый подбородок, и выдающиеся скулы — образовывали то, что называется совершенным ансамблем. Особенно привлекали к себе глаза, серо-зеленые, с широким разрезом.

Билли очень хотелось, чтобы Лоуэлл усадил его так, чтобы девушка оказалась если не напротив него, то хотя бы так, чтобы он мог видеть ее, не рискуя свернуть себе шею. Лоуэлл не подложил ему свинью, девушка оказалась сидящей наискосок от него, отделенная всего двумя соседями.

— Леди и джентльмены, — громко сказал Лоуэлл, — разрешите представить вам Уильяма Коули, наделавшего столько шума в этом году. Я считаю, что у этого молодого человека многообещающее будущее.

Лица всех повернулись в их сторону. Билли почувствовал, что краснеет.

— И представьте себе, что он почти равнодушен к своей популярности, — продолжил Лоуэлл.

— Они ко всему равнодушны, — ровным и негромким голосом произнесла Гертруда Стоун, но все мгновенно умолкли, едва она начала говорить, — таково нынешнее поколение. Да, молодые люди, все вы — потерянное поколение.

Представители «потерянного поколения» — кроме Билли ими являлись девушка с серо-зелеными глазами и молодой человек с длинными волосами, с бородой и в очках — кисловато улыбнулись.

Билли убедился, что и здесь, как и в Чикаго, «сухой закон» если не нарушается, то мягко обходится. То, что подавалось в стаканах под видом крюшона и прохладительного напитка, на самом деле было коктейлем и легким вином.

Лоуэлл сразу взял быка за рога.

— Мистер Снизуэлл, — обратился он к достаточно скромно одетому мужчине, сидевшему рядом с Билли, — вы себе не представляете, какой оригинал этот Коули. Оказывается, у него уже достаточно долгое время лежит роман, а он все раздумывает, стоит ли его кому-то показывать.

— Вот как? — на Билли взглянули внимательные и серьезные карие глаза. — О чем же роман?

— Если в двух словах, то о последствиях войны, — смущенно улыбнулся Билли. — Боюсь, эта тема не скоро меня отпустит.

— Ну что же, эту тему нельзя назвать избитой, — тут он наклонился к Билли и заметно понизил голос, — что бы нам ни утверждали «мэтры» и «мэтрессы». А большой ли получился роман?

— Не очень. Если его напечатать, получится вот такая книжка, — Билли осторожно развел большой и указательный пальцы.

— Если напечатать? Он не так уж и прост, ваш южанин, — Снизуэлл улыбнулся Лоуэллу сдержанной улыбкой, повернувшись к нему. — О’кей, мистер Коули, я бы хотел взглянуть на этот роман. Да, я хочу лично просмотреть его, — ответил он на удивленный взгляд литературного агента. — Иначе я ничего не стою, как книгоиздатель. Если бы я во всем полагался только на консультантов, то мог бы продавать все, что угодно — свинину, нижнее белье или средство от облысения.

Они договорились с Билли, что тот передаст ему рукопись романа завтра в офисе издательства.

Молодой человек с бородой начал читать свои стихи, написанные верлибром. Билли стихи не понравились, но он вежливо сделал вид, что слушает, изредка бросая взгляды на девушку, сидевшую наискосок от него. Один раз она тоже посмотрела на него и слегка улыбнулась.

Темы бесед за столом менялись, как в калейдоскопе. Новый музыкальный театр на Бродвее, постановка в Метрополитен — опера, новый сборник стихов поэта, имя которого мало что говорило Билли, и он тут же забыл его, едва услышав.

Внезапно Билли вздрогнул: кто-то четко произнес «Джессика Фонтейн». Он повернул голову в сторону говорившего. Мужчина с матовым цветом лица и тонкими усиками рассказывал:

— Сейчас она снимается сразу в двух фильмах. Такое у нас в Голливуде редко случается.

— Успех везде и всегда случается довольно редко, — заметила сидящая рядом с ним дама с очень короткой стрижкой и в платье фиолетового цвета с широкими рукавами.

— Нет, здесь явление вообще уникальное, — продолжал мужчина с усиками. — По первой роли, причем не главной, ее замечают и сразу же дают еще две.

— Между прочим, — шепнул Лоуэлл Билли. — Это Фитцсиммонс, сейчас подвизается в Голливуде, пишет сценарии.

— Как? — так же шепотом переспросил Билли. — С его известностью? Его так много издают, зачем же ему еще и этот балаган?

— Значит, там неплохо платят, — усмехнулся Лоуэлл. — По его сценариям уже сняли несколько фильмов.

— Вот уж никогда бы не подумал, что для этой ерунды надо еще писать сценарии.

— Не знаю, — пожал плечами Лоуэлл. — Очень многие утверждают, что у кинематографа большое будущее.

— Но вы-то пока так не думаете?

— С чего это вы сделали такое заключение? — удивленно поднял брови Лоуэлл.

— Иначе вы бы уже давно бросили книгоиздательство и занялись кинематографом, — серьезно ответил Билли.

— Вы мне льстите, — с притворной скромностью ответил Лоуэлл, — не такой уж у меня и нюх. Послушайте, мистер Коули, вы обратили внимание на ту девушку в светло — сером платье?

— Обратил внимание? — Билли сделал вид, что рассеянно ищет за столом объект, указанный ему Лоуэллом, но едва взгляд его остановился на ней, девушка посмотрела на него в упор. — Ах, да, конечно, но не больше, чем на остальных, — сказал он, поспешно переводя взгляд на Лоуэлла. — Она тоже какая-то знаменитость?

— Я бы не сказал. Это Мэрджори Янг. Пишет довольно средние стишки, сейчас собирается отправиться с какой-то бродячей актерской труппой. Я обратил на нее ваше внимание потому, что, во-первых, она с Юга, как и вы. Это мне доподлинно известно, в отличие от того, издавала ли она свои стихи, или нет. Если бы было что-то путное, я бы ею обязательно заинтересовался. А во-вторых, она все время посматривает на вас. Это мне уже доподлинно известно.

— Ого, мистер Лоуэлл, вы не только профессиональный литературный агент, но еще и профессиональный сводник.

— А еще я профессиональный адвокат, друг мой. И знаю, что у нее здесь, в Нью-Йорке есть богатые родственники.

— Хм… С чего бы ей тогда связываться с бродячими комедиантами?

— Это как раз классическая иллюстрация того, что у богатых свои причуды. А потом, вы же слышали отзыв миссис Стоун о вашем поколении?