Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

И случилось чудо — за пятьдесят дней он создал около четырехсот страниц машинописного текста. Несомненно, это был роман — много героев, много планов, особенно во времени, достаточно прочный сюжет.

Он дал телеграмму Лоуэллу, чтобы тот сообщил, сможет ли он немедленно заняться своим клиентом Уильямом Коули. Лоуэлл ответил: «Куда вы запропастились? Приезжайте.»

Через два дня он уже сидел в конторе Лоуэлла в Нью-Йорке.

Бен Лоуэлл совсем не изменился, он выглядел так, словно прошел не один год, а один день с тех пор, как Билли покинул его.

— Старина, а вы изменились, — словно в ответ на размышления Билли о внешнем облике сказал Лоуэлл. — Вы здорово повзрослели. Но у меня такое впечатление, что вас совсем не интересует ваша собственная судьба — как литератора, я имею в виду. Уже прошло около полугода с тех пор, как выпущен ваш сборник стихов. У него, несмотря на небольшой тираж, появилась обширная критика. — Лоуэлл нашел ячейку в стеллаже за своей спиной вынул оттуда стопку газет и журналов. — Далеко не каждая новая книга удостаивается такого внимания. Сразу хочу вас предупредить — здесь около половины ругательных отзывов. Ни в коем случае не воспринимайте это всерьез. За каждым таким отзывом стоят зависть, амбиции, а то и чей-то заказ. Да-да! Это особое искусство — создавать имя. Если бы вы знали, старина, сколько на это тратится времени и сил. Ну да ладно, давайте теперь делить прибыль.

— Какую прибыль? — удивленно спросил Билли.

— Старина, вы очень счастливый человек, честное слово, — Лоуэлл покачал головой. — Ведь у нас был подписан договор относительно издания вашего сборника стихов. Он, сборник, правда, еще не совсем до конца разошелся, но тысяч шесть-семь вы уже сможете получить. Как только появились ругательные статьи, он стремительно стал распродаваться. У вас уже есть имя, молодой человек! Вы даже не можете представить себе, как много это значит.

Лоуэлл поднял пачку газет и журналов и потряс ею в воздухе.

— По меньшей мере около полумиллиона читателей — заинтересованных читателей, следящих за новинками литературы — прочтут это. Если бы сейчас, по горячим следам, запустить еще какую-нибудь вашу вещь, она бы распродалась вмиг.

— У меня такая вещь есть, — сказал Билли. — Именно поэтому я к вам и приехал.

— Что же это, — спросил Лоуэлл, — стихи, проза?

— Проза. Я так думаю, что получился роман.

— Даже так, — Лоуэлл сосредоточенно постучал пальцами по столу. — Хм. — Он посмотрел на часы. — Вот что, старина. Вы где остановились?

— Пока еще нигде, — пожал плечами Билли.

— Тогда вперед. Я закажу вам номер в отеле «Ридженси». Оплатите из гонорара, вернее, я сам оплачу с вашего позволения. В ресторане отеля сегодня собираются несколько литераторов, которых бы я назвал новой элитой. Все новые, за исключением одной очень старой. Это старушка Стоун — не слыхали о такой?

— Слыхал, — пожал плечами Билли, — но я не думал, что она…

— Зря вы так не думали, — перебил его Лоуэлл. — Вы считаете, что если она сама за свою долгую жизнь не создала ничего путного, то ее мнение ничего не значит. Ошибаетесь, мой юный друг! Я же говорил вам, к каким ухищрениям прибегают люди, чтобы создать себе имя. Иногда, правда, это происходит и без их участия, но для этого нужен несомненный талант. А бывает и так, что человек очень мало написал, да и то малое, что он создал — сплошь дерьмо при ближайшем рассмотрении. И вдруг в один прекрасный день обнаруживается, что он знаменит — хотя бы в литературных кругах. Этого вполне достаточно, чтобы бывать на приемах, занимать деньги в долг или попасть к кому-то на содержание.

Билли вспомнил, что говорили о Лоуэлле Пирсонс и Робинсон с год назад. Член семьи литераторов, у которого то ли недостает таланта, то ли недостает трудолюбия. Наверняка устами Лоуэлла говорит уязвленное честолюбие, но не прислушиваться к его словам было бы по меньшей мере неосмотрительностью. Есть истина в его рассуждениях об удаче — достаточно вспомнить оленя, которого они с Уэйдом убили прошлой осенью — одна пуля, как оказалось, была пулей из его «винчестера», а ведь он в подметки не годится своему деду как охотник.

— Итак, слушайте, — Лоуэлл отпер сейф. — Вот вам пятьдесят долларов — все в счет гонорара. Я вычту их, как и оплату за проживание в «Ридженси». Эти пятьдесят долларов для того, чтобы расплатиться за ужин. Этого даже много, но не мелочитесь, надо произвести впечатление. Вы ведь почти что знаменитость уже, понимаете?

— Не понимаю, — серьезно ответил Билли.

— Господи Иисусе, ведь я же объяснял вам, что если вас не знают в вашем медвежьем углу на Юге, то на Востоке вы известны не намного меньше, чем боксер Демпси. Так вот, на ужине будет издатель Снизуэлл. Я как бы невзначай заведу разговор о том, что у вас — тоже совершенно случайно, мы эту операцию якобы и не готовили заранее — оказалась рукопись нового романа. Почему все должно производить впечатление экспромта? Снизуэлл в любом случае возьмет ваш роман, но если у него возникнет впечатление, что мы хоть в какой-то степени навязываемся ему, он заплатит вполовину меньше, даже невзирая на успех вашего сборника. Смекаете, старина?

Когда Билли появился в «Ридженси», для него уже был заказан одноместный номер с ванной, душем и телефоном. Помывшись, побрившись, он критически оглядел свой костюм и подумал, что для ужина в таком шикарном отеле надо было бы надеть что-нибудь получше, но ему и в голову не пришло заботиться о приобретении нового костюма. Пусть принимают его таким, каков он есть. Тем более, что, как сказал Лоуэлл, половина критических статей содержала сугубо отрицательные отзывы. Вообще-то, судя по тому, что он уже успел просмотреть по дороге в отель, его наверняка ругали и во всех остальных статьях. Лоуэлл просто подсластил пилюлю.

Вскоре раздался телефонный звонок, это был Лоуэлл.

— Старина, минут через двадцать спускайтесь в ресторан. Рукопись романа, естественно, должна оставаться в номере, но вы должны быть готовы забрать ее оттуда сразу же, если понадобится. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — сказал Билли. Лоуэлл уже начинал утомлять его. Вспомнилось, как обращался с Лоуэллом Робинсон. Ясное дело, Лоуэлл никогда в жизни не стал бы суетиться, если бы не светили щедрые комиссионные.

Билли не спеша оделся, прошелся щеткой по костюму. Черт с ними, с этими снобами, пусть зубоскалят, если им захочется. А вообще для колорита неплохо было бы появиться в голубом хлопчатобумажном комбинезоне и тяжелых ботинках из воловьей кожи. Он представил себе выражение лица Лоуэлла в случае своего появления в таком виде и хмыкнул. Ладно, пора уже опускаться.

Едва Билли переступил порог ресторана, как Лоуэлл сразу поспешил ему навстречу. Широчайшая улыбка освещала лицо литературного агента.