Маргарита Кармин - Царица снов

Отзвучал последний аккорд. И стало невозможно расслышать что-либо. Разбойники буквально сошли с ума. Любой артист мог позавидовать: такая овация!..

С минуту Маргарет сидела молча, глядя в землю. Она чувствовала взгляд Короля, его взгляд жег ее, но она не хотела, чтобы эта минута быстро кончалась. Наконец, она обернулась к нему и тихо сказала:

— Король, сыграйте “Арагонскую”…

Джоуд встрепенулся, глаза его заблестели, на губах появилась легкая улыбка. Секунду он раздумывал, затем ударил по струнам, и гитара зазвенела четким, быстрым ритмом.

Маргарет резко встала. Все взоры устремились на нее. Но она, казалось, не замечала, что ее рассматривают. Как бы вдохновленная непреодолимой силою звуков, она выдернула из своей прически шпильку; длинные волосы, лишившись плена, рассыпались по плечам, как покрывало. И она пошла в танце под звуки гитары, с необычайной грацией и искусством.

Сначала Король был просто поражен, видя, как необычайно красиво и самозабвенно танцует она испанский танец. Затем от молчаливого удивления он перешел к открытому восторгу. Казалось, он глубоко захвачен искусством прекрасной танцовщицы. Гитара неистовствовала в его руках.

После каскада быстрых, чрезвычайно грациозных прыжков, Маргарет, приподняв край платья и вскинув правую руку, начала отбивать дробь носком башмачка, причем так быстро, что едва можно было уловить ее движения. Затем она плавно закружилась и — под заключительные обжигающие аккорды — бросилась на колени возле костра, высоко подняв над головой руки. Замер последний звук. Маргарет резко опустила руки и, склонив голову, бросила взгляд на Короля. Догорающий жар осветил ее ликующее лицо; откуда нам может быть известно, что вспоминалось ей в эти минуты, в счастливые минуты танца? Сквозь пряди длинных волос, окутавших ее, видно было, как исчезает румянец, заливший ее щеки, и уступает место обычной природной смуглости.

— Клянусь богом: вас можно принять за фею, которая танцует при лунном свете! — воскликнул Король, подходя к ней и помогая ей встать. — Вы превосходно танцуете.

Маргарет едва расслышала его слова, заглушенные аплодисментами разбойников.

— Вам действительно понравилось? — спросила она, смущенно улыбаясь.

— Конечно! Но где же вы научились так танцевать? Я уверен, что не в гостиных светских домов.

— Вы правы, Король, вовсе не там. Это была моя профессия — певица, плясунья из кафе при отеле для любителей развлечений “Сандрильона”, — с грустью ответила Маргарет, украдкой взглянув на него.

— Из отеля?.. — Король был поражен. В его лице сквозило такое неподдельное удивление, что Маргарет тут же пожалела о сказанном.

— Простите. — Она опустила голову. — Я все обещаю и обещаю вам рассказать мою историю, надо в конце концов сделать это. Но сейчас, я думаю, не следует портить вам настроение, вы так счастливы на этом торжестве. Завтра… завтра я расскажу вам все, и тогда вы вправе будете решить, как относиться ко мне: так, как относитесь вы, или, быть может, гораздо хуже, чем я могу себе это представить. Я боюсь, что, когда вы узнаете, кто я, ваше мнение обо мне изменится… А сейчас позвольте мне уйти в мою комнату.

В это время к Марго подошел Кино. Его лицо пылало от вина и от восхищения.

— Куда же вы? — удивился он. — Мы только что хотели попросить вас показать свое искусство в танце еще раз. Пожалуйста, мисс! Мы очень просим вас!

— Кино, передай, что она не может этого сделать. Госпоже Бертон нездоровится, она хочет уйти, — молвил Джоуд.

— Как? Уже уйти?.. А мы так надеялись, что она останется до окончания праздника.

— Кино, она хочет уйти, оставь нас! — повторил Король. — Пойди, передай то, что я тебе сказал… Я провожу вас, Маргарет.

— Нет, благодарю вас, Король, вы нужны здесь.

И, слегка отстранив его, она пошла вперед, к замку. Король долго смотрел ей вслед: до тех пор, пока ее платье не слилось с мраком ночи.

— Послушай, Сэм: мне кажется, наш господин шибко вдарился в меланхолию по поводу этой Марго, — сказал коренастый парень своему товарищу, наблюдая за Королем. — Да-а…

— Почему ты так считаешь? — отозвался тот, кого именовали Сэмом.

— Потому что он не расстается с нею целыми днями, да! Однажды я проходил мимо зала и в приотворенную дверь увидал Короля: он стоял перед ее дверью на коленях и говорил ей… по-французски, я и не понял сперва: “Амур!.. Амур!..”. Потом догадался. Любовь! Да-а!

— На коленях перед дверью… A-а! Но я не верю! Этого не может быть! Чтобы наш Король — и на коленях перед какой-то кралей, хоть она и Маргарет?! Ему ли на коленях стоять? Ему, перед которым рыдало столько женских сердец и плакало столько женских глаз в стенах этого замка? Ему, привычному к любви так же, как и к почестям, равнодушному и к славе, и к женским чарам в одинаковой мере? Невозможное дело, и все тут! Это раньше, лет пять назад, он мог влюбиться на целую неделю, а сейчас ему уж ни красавицы, ни их любовь не нужны!

— Так. Ну, тогда объясни: для чего он держит у себя эту? Для чего она ему нужна здесь? Он ведь с нею как с госпожой, не как со служанкой. И еще скажи: где они могли быть вчера и что могли делать? — Разбойник расхохотался.

— Эх… черт побери… это уже не шутки!.. Неужели вправду наш Король вновь решил поохотиться за женщинами?

— Ну, за такой и Королю не грех поохотиться!.. Но нет: что самое интересное, — она совсем не так к нему относится, как те, что были до нее. Они ведь по-прежнему на “вы”; и эта не ласкается к нему… во всяком случае — при нас. Может, поэтому она и осталась здесь дольше обыкновенного?

— Ах, черт возьми, в конце концов, это не наше дело. Пусть делает, что хочет, это не наша тоска. Давай-ка лучше выпьем за его здоровье и здоровье его красотки! — воскликнул разбойник и поднял стакан.

Мы же, в свою очередь, воздержимся от удовольствия разъяснять разговор двух подвыпивших разбойников.

Маргарет присела отдохнуть на открытой высокой террасе, где стояли цветы в вазах и бил небольшой фонтан. Это было очаровательное местечко, и, хотя отсюда можно было разглядеть лишь высокие горы, чьи седые вершины, озаренные луной, царили над верхушками деревьев, это зрелище было пленительно и чудесно. О чем думала Марго? О, она испытывала разные чувства: ей было горько, хотя следовало радоваться; ей было страшно, хотя она находилась под надежной защитой: ей было грустно, хотя не было поводов для грусти; ей было одиноко, хотя кругом все веселились. Ей было больно, и ей было очень жаль, что она так быстро ушла с праздника, но вернуться она уже не могла. Ее тянуло туда, но совесть оставляла ее неподвижной. Ей хотелось, чтобы чьи-то глаза зажгли в ней пламя радости и счастья. Наконец она не вытерпела — быстро встала и пошла назад. Но не успела дойти до середины террасы, где была устроена беломраморная беседка, как все вокруг нее зашумело, словно воздух прорезали крылья стаи птиц, с фантастической быстротой взмывших к облакам. В то же мгновение все осветилось ярким голубоватым светом; через несколько секунд он погас, но почти тотчас же вспыхнул снова; раздался громкий треск. Тут она поняла, что это не молния, не метеор… и тем более не бред, а попросту фейерверк. Красивое зрелище… Маргарет завороженно смотрела, как огненные змеи порывисто взлетали вверх и рассыпались на тысячи ослепительных брызг, то красных, то синих, то золотых…