Юлия Камилова - Ветер далеких скал

– Пятая ежегодная конференция по инновациям в сфере медицины считается открытой! – заявил с трибуны главврач, явно гордый тем, что в этом году такая честь выпала их больнице. – Мы решили начать именно с практической части, чтобы теория была куда яснее и нагляднее. Вы все видели своими глазами и явно жаждете узнать больше. Что же, с вашего позволения, я приглашаю на сцену Полину Ильиничну Лёвушеву, нашего ведущего нейрохирурга.

Под бурные аплодисменты женщина вышла к трибуне, уже успев переоблачиться в более привычный белый халат. В ладони Иверсен заметил мультимедийный пульт, который Полина сжимала чуть сильнее, чем было нужно.

Прочистив горло, она собралась начать речь, однако вместо презентации за ее спиной на проекторе было разочаровывающее ничего. Пустота. Нажатие кнопки проблемы не решило, и, чуть растерянно пожав плечами, Лёвушева иронично заметила:

– Совсем не дружу с техникой.

Врачи, которые только что были на операции, засмеялись. И этого времени хватило, чтобы техперсонал решил возникшую проблему. Публика изрядно расслабилась и настроилась на волну приятной беседы с профессионалом, а Конрад, сложив руки в замок, не сводил взгляда с выступающей.

– Итак, наш метод не так прост, как вы успели заметить. Однако преимущества, которые он дарит, несомненно, того стоят.

Слайды плавно сменялись вслед за речью Полины Ильиничны, как вдруг она умолкла. Все взгляды были прикованы к фотографиям младенцев. У каждого малыша за ушком была золотая нить, однако никакой надписи видно не было.

– После модификации очков Аветисова мы решили углубиться в изучение первопричины появления родственной связи, и оказалось, что все мы рождаемся с ней. Элементарная нить обнаружилась у всей тысячи младенцев, которых мы осмотрели, а это стопроцентный результат. Нам еще не встретился ни один бессвязный.

Презентация возобновила свой темп, а Лёвушева продолжила давать лаконичные и весьма информативные комментарии.

– Физическое же проявление по-прежнему не поддается объяснению. Оно появляется для каждого индивидуума по-разному. Год, шесть, пятнадцать или даже пятьдесят – нет никакой временной закономерности. Однако благодаря изучению детей и взрослых, мы выявили существование других связей, помимо элементарной. И это меняет в корне все наши представления о родственных душах.

Вместо фото пошли схемы, а Иверсен не мог позволить себе даже моргнуть. Он впитывал в себя новые революционные знания, словно губка, не пропуская не единого слова. Полина Ильинична раскрыла глаза хирургам на то, почему сепарация душ далеко не всегда проходила хорошо даже у весьма опытных врачей. Они просто не знали о нитях жизненного опыта и не видели колоссальные отличия между врожденной и приобретенными связями. До сих пор все они фактически действовали вслепую, а расплата за случайность могла оказаться слишком высока: нарушение психического здоровья пациента.

Если раньше это воспринималось как неизбежный риск, то теперь операция могла стать в разы безопаснее и эффективнее. Лёвушева принялась объяснять иные нюансы синергии нитей, затрагивая малоизученную тему узлов на них, и Конрад решился под шумок покинуть конференцию. То, что он задумал, нужно было провернуть сейчас. Другого столь восхитительного шанса ему могло уже и не подвернуться.

Без проблем выйдя из зала, он поспешил по уже знакомому пути, по которому Полина Ильинична недавно вела свою пациентку. На плохую память мужчина никогда не жаловался, а потому без труда отыскал нужную ему палату и вежливо постучал.

– Алла Валентиновна, можно зайти? – Открыв дверь на пару сантиметров, он увидел невысокую женщину у окна, игравшую пальцами по подоконнику, словно по клавишам фортепиано. Иверсен уже было хотел оставить ее в покое и уйти, будто его здесь и не было, но уверенный сильный голос произнес:

– Входите, молодой человек. Вы же заглянули не из праздного любопытства, верно?

Губы Конрада тронула легкая улыбка, и он вошел в комнату, деликатно закрыв за собой дверь. Он всегда перемещался тихо и аккуратно, не совершая лишних действий.

– Вы правы. Я хотел, как коллега Полины Ильиничны, справиться о вашем самочувствии. Все ли прошло хорошо?

Обернувшись, Алла внимательно осмотрела мужчину перед собой. Ее взгляд сам собой приковался к кистям Иверсена, которые как раз оказались на уровне груди. Женщина улыбнулась и сообщила интересную деталь:

– Ваши руки могли бы стать руками пианиста, однако и хирурги творят своего рода музыку, – женщина склонила голову, а затем жестом пригласила гостя занять кресло у окна. – Чувствую я себя замечательно, словно я просто вздремнула, а не побывала на сепарации.

– Глядя на вас, не могу не поверить вам, – заключил Конрад, встав рядом с Аллой. Сидеть вовсе не хотелось, наоборот, он желал немного размять мышцы после двухчасовой конференции. – Простите, что забыл представиться. Доктор Иверсен, но вы можете звать меня просто Конрад.

– Конрад… хм, как скажете, – она снова увлеклась происходящим за окном, а мужчина не торопил разговор, вместе с ней наслаждаясь тишиной. – Интересное имя. Откуда вы?

– Из Норвегии, но я уже так давно живу здесь, что почти свой, – пояснил он, упершись ладонями в подоконник.

– Совсем свой. Я не могу уловить даже нотку акцента. Вы очень хорошо говорите по-русски.

– Благодарю, Алла Валентиновна.

– Не стоит так официально. Просто Алла, – пальцы женщины потянулись к ручке, однако сил повернуть не хватило. – Здесь так душно, Конрад. Не откроете?

– Конечно.

Одним ловким движением Иверсен распахнул окно, и Алла тут же вытянулась наружу, жадно втягивая ноздрями свежий воздух. Лицо просияло, и уже звонкий голос вдруг спросил:

– Конрад, а вы уже нашли свою родственную душу?

– Нет. Не знаю, к сожалению или к счастью, – легко ответил он, не испытывая неловкости от столь личного вопроса.

– Понимаю. Расставаться с родственной душой всегда болезненнее, – выдохнула она, прикрыв веки. – Именно поэтому многие отказываются от такой любви.

– А вы оказались бесстрашной. Той, кто решилась.

– Боль потери – ничтожная плата за пятьдесят лет счастья с любимым мужем. Пусть мне дали шанс вновь выбирать, я все так же утонула бы в удивительных глазах Степы. Такое не забывается. Никогда. Боже, а как осторожно он нес меня к алтарю, я как назло подвернула лодыжку именно в день свадьбы. Он боялся, наверно, что я рассыплюсь в его руках, словно песок.

Алла Валентиновна умолкла, предавшись воспоминаниям, а потому Конрад осторожно уточнил:

– Почему же вы решились на сепарацию именно сейчас? Уже прошло пять лет…

– Я понимаю, к чему вы клоните, – она развернулась к мужчине, взяла за руку и так по-матерински взглянула на него, мягко и тепло. – Видите ли, Конрад, у меня слабое сердце. Всегда таким было, но я не жаловалась. Однако годы берут свое, и юношеской безалаберности становится все меньше.