Юлия Камилова - Ветер далеких скал

– Слушаю вас, Мидгард двести тридцать пять. Доложите обстановку.

– Код Ё.

Тишина воцарилась с обеих сторон. Иверсен, воспользовавшись моментом, сел на диване и заметил тугую повязку на пробитом плече. В непрофессионализме Семёна не обвинить: мало того, что он сделал свою работу безупречно, так еще и незаметно, чтобы не потревожить сон утомленного сражением друга. Он шепотом поблагодарил Экланна, и тот сосредоточено наклонился ближе к рёсту, словно боясь не расслышать даже одно короткое слово.

Подобравшись и выждав некоторое время, Конрад уверенно сообщил:

– Запрашиваем разговор с ярлом Эириком Скоглунном, – из-за головной боли родное наречие давалось с трудом, однако мужчина не привык сдаваться. Особенно когда так много на кону. – Дело не терпит отлагательств.

– Вы уверены, что тревога не ложная? – разумно уточнил голос, ведь никому из них не хотелось беспричинно тревожить ярла.

– Да. Убийство Орлова. Мы как раз собирались доложить о более детальной экспертизе, вскрывавшей новые обстоятельства гибели. Мидгардцы по неопытности пропустили важную часть с глазами, но…

–… не вы. Хорошо, я вас понял. Ярл выйдет с вами на связь через десять минут. Переключите линзу на третий режим.

Конрад и Семён только переглянулись и молча изменили настройки коммутатор. Из центра появилось белесое, напоминавшее туман севера, марево, в котором дребезжало нечеткое изображение.

Иверсен, понимая, что со временем лучше ему не становилось, предложил немедленно переместиться в кабинет с телом. Экланн противиться не стал и, поддерживая друга за пояс, помог ему снова подняться на второй этаж. Присвистнув, он оценил нанесенный исполину ущерб и одобрительно показал большой палец. Конрад лишь отмахнулся, словно особой заслуги в этом не было.

Однако, как только они поставили рёст на стол, марево дрогнуло и, развеявшись окончательно, явило их взору суровое лицо Эирика, чья длинная рыжая борода еле поместилась в угол обзора.

– Семён, Конрад, – он приветливо кивнул, но в его глазах плескалось невысказанное волнение. – Расскажите о смерти Орлова все, что знаете.

Экланн махнул документами в рёст и довольно сжато пересказал их содержимое. Скоглунн внимательно его слушал, ни разу не прервав, а затем после минутного молчания внимание обратилось к Иверсену.

– На отчетность времени не было, однако у меня есть, что вам сказать и показать.

Он взял коммутатор в руки и навел его на мертвое тело на полу, утратившее прежнюю целостность. Исполин больше не отливал синевой, выглядя просто как груда камней, словно его только что вытесали из самой горы.

– Мне повезло, что он оказался не в своей истинной форме, а в переходной. И смею предположить, что именно он убил Орлова.

– Я могу легко это проверить, – подал голос Семён, подойдя ближе. – Если позволите.

Эирик кивнул, и судмедэксперт приступил к делу. Рот исполина был по-прежнему открыт, но из-за окоченения раскрыть его шире оказалось немного сложнее. Однако Экланн справился и, отодвинув широкий язык в сторону, отыскал доказательство их слов. Глаза погибшего ученного, диаметр которых мужчина скрупулезно измерил несколько раз. Все сходилось, они принадлежали именно математику, почившему сейчас в камере морга.

– Код Ё принят. Я объявлю экстренный тинг 8 8 Тинг ( аск. ting) – собрание ярлов, представителей каждого скальдинга – территориальная область страны аскеманнов – для решения законадательных и судебных вопросов. , а вы утилизируйте тело согласно регламенту на случай вторжения ётунов. Не светитесь местным властям и ждите дальнейших указаний, аскеманны 9 9 Аскема́нны ( аск. askemánnen – «ясеневые люди») – жители страны Аскеманнии. По одной из общепринятых версий название «ясеневые люди» происходит от обшивки кораблей, по другой – от мифологического древа Иггдрасиля – ясеня. , – уверенно произнес Скоглунн, убеждая в очередной раз, что он не зря был ярлом. – По решению тинга станет ясно, будем ли мы сражаться за этот мир или покинем его.

Конрад понимающе кивнул и уже был готов к завершению разговора, как ярл напоследок искренне пожелал им:

– Vart dere heilur 10 10 Пер. Оставайтесь целыми. .

«Вот что отвечу,

когда вопрошаешь

о рунах божественных,

что создали сильные,

а вырезал Вещий:

благо в молчанье 11 11 Восьмидесятая строфа из «Речи Высокого». ».

– Я просил навестить меня, а не загреметь в больницу. Мне казалось, ты пошутил насчет подмены. – Оттолкнувшись ногой о пол, Виктор закружился на стуле, будто на аттракционе.

– Жалко, что без коньяка, а всего лишь с пробитым плечом, сломанными ребрами и сотрясением мозга? – лукаво уточнил Иверсен, утопая в громадной подушке, поражавшей своим удивительным комфортом.

– Ну зачем ты так? Я же искренне беспокоюсь о твоем здоровье и… – Виктор Станиславович затараторил, хаотично жестикулируя, словно это помогало ему отыскать нужные слова для своей импровизированной тирады.

Речь набирала обороты, и казалось словесный поток никогда не закончится. Профессор сморщился и махнул рукой разбушевавшемуся мужчине, но тот и не заметил столь явный жест. Конрад застонал от пульсирующей боли в висках и постарался абстрагироваться от болтовни Виктора, однако затея с треском провалилась.

Иверсен потянулся за таблеткой на комоде и поспешно выпил ее. Он сдержал порыв закинуть в рот еще одно обезболивающее, однако голову рассекла боль, словно раскаленным железом по нервам.

– Да можешь ты уже заткнуться! – не выдержал Конрад и запустил подушку прямо в лицо коллеге. – Я попрошу медсестру тебя привязать к постели тугими ремнями. Может тогда ты не будешь меня доставать.

Виктор Станиславович почесал макушку, задумавшись, а затем нагнулся за предметом. Иверсен тяжело дышал, он сжимал и разжимал кулаки, сосредоточившись на дыхании. Гнев спадал, но вот раздражение буквально разъедало кожу на кончиках пальцев.

– Хорошо ты головой приложился. Вон как тебя накрыло, – присвистнул Виктор, заложив подушку себе за спину. Поудобнее устроившись, он довольно заулыбался, снова раскручивая стул ногой. – Отличная вещь, кстати говоря. Заберу ее с собой.

Конрад закатил глаза, накрыв ладонью лоб.

– Если это твоя цена, чтобы ты оставил меня в покое, – выдохнул он, почувствовав первое легкое действие от выпитой таблетки, – бери и…

Не договорив, он красноречиво указал рукой на дверь.

– Что же ты меня так гонишь? – удивленно спросил собеседник, а Иверсену уже хотелось взвыть от этого узколобия.

Ему даже объяснять коллеге не хотелось столь очевидные вещи. Он жаждал всем сердцем лишь одного: отлежаться денек-другой, поправить здоровье и на выписку. Задерживаться на недели в стенах медучреждения, как Виктор Станиславович, он не планировал, ведь его не привлекал удел страдальца на больничной койке.