Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

184Граф Людвиг фон Кобенцль (1753–1809), канцлер Австрии с 1801 по 1805 г., представитель Австрии на переговорах, предшествовавших подписанию Люневильского мира (см. примеч. 182), жил в Париже с февраля по сентябрь 1801 г. Послом Австрии в Петербурге он был в 1779–1797 гг. Выразительную характеристику Кобенцля, нарисованную С. С. Уваровым в 1808–1809 гг., см.: Дурылин. С. 229–230. Пребывание Кобенцля в России и его театральные пристрастия (включая женскую роль в мольеровской пьесе) описаны у Массона: «Его страстью были комедии: он не только любил смотреть на игру других, но и сам выступал на сцене; и все это у него выходило совсем недурно. […] часто курьер из Вены, привозя ему известие о каком-нибудь событии или поражении, заставал его перед зеркалом: он разучивал роль, облаченный в костюм графини д’Эскарбаньяс или Крупильяка» ( Массон. С. 53; ср. также анекдоты о театральных переодеваниях Кобенцля в воспоминаниях приятеля г-жи де Сталь, Ф. Головкина: Golovkine. Р. 214–215). Графиня д’Эскарбаньяс — богатая вдова, героиня одноименной комедии Мольера (1671); Криспен — тип хитрого слуги в итальянской комедии дель арте; из французских комедий с его участием наиболее известны две: «Криспен — соперник своего господина» А.-Р. Лесажа (1707) и «Единственный наследник» Ж.-Ф. Реньяра (1708). Кризаль — персонаж комедии Мольера «Ученые женщины» (1672), скучный, эгоистичный и приземленный буржуа. Эту роль Кобенцль, «хорошо загримированный», игравший «с живостью и талантом, которые вызвали бы зависть у опытного актера» (свидетельства очевидцев см. в: Дурылин. С. 322), исполнил 11 мая 1808 г. в Вене вместе с г-жой де Сталь, которая играла Филаминту.

185Жеро-Кристоф-Мишель Дюрок (1772–1813), адъютант Бонапарта в ходе Итальянской и Египетской кампаний, генерал с 1801 г., выполнял дипломатические поручения первого консула в разных европейских странах, в том числе в Вене.

186Замок Морфонтен в окрестностях Санлиса, прежде принадлежавший семейству Конде, Жозеф Бонапарт приобрел в 1799 г. Он принимал здесь многочисленных гостей, в том числе литераторов и философов, многие из которых были хорошими знакомыми Сталь; она сама также не раз пользовалась гостеприимством Жозефа. См. также о Морфонтене с. 73 и примеч. 338.

187Кобенцль, по воспоминаниям Головкина, был человек «толстый, рыжий, косой и неопрятный даже в самом роскошном наряде» ( Golovkine. Р. 213). Карл Лотарингский, герцог Майенский (1554–1611), второй сын герцога Франсуа де Гиза, во время религиозных войн второй половины XVI в. возглавлял войска католической Лиги и, в частности, сражался с Генрихом IV. В 1596 г. Генрих, желая положить конец гражданской войне, подписал с герцогом Майенским договор о мире. По преданию, во время свидания двух политиков король взял герцога, чудовищно толстого и страдавшего ишиасом, за руку и повел гулять по парку Монсо, а когда тот совсем запыхался, сказал со смехом: «Черт побери, стойте, братец, и вот что я вам скажу: никакого иного зла и неудовольствия я вам не причиню».

188Кобенцль был отозван в Вену из Петербурга в апреле 1797 г.; он был назначен временно исполняющим обязанности министра иностранных дел; в этом качестве он представлял Австрию на переговорах с французами в Раштатте, а затем возвратился в Петербург, но в феврале 1800 г. Павел I, разгневанный исходом Швейцарского похода Суворова, не принесшего России никаких выгод, потребовал его отзыва.

189Дело было не только в том, что Бонапарт боялся быть убитым так же, как был убит Павел; в лице русского императора он терял могущественного союзника в борьбе против Англии (см. примеч. 170). Известие о смерти Павла дошло до Парижа 12 апреля 1801 г.

190Сходным образом мать писательницы, г-жа Неккер, перед приемом гостей набрасывала на бумаге остроумные ответы на те вопросы, которые, как она предвидела, могли быть затронуты в общей беседе (см.: Gautier. Р. 66).

191Если верить рассказу, который граф Ф. Головкин, по его словам, слышал от самой г-жи де Сталь, на этом приеме у генерала Луи-Александра Бертье (1753–1815), в описываемый период военного министра (он занимал этот пост с ноября 1799 по август 1807 г.), Бонапарт, бросив взгляд на глубокое декольте г-жи де Сталь, осведомился у нее, сама ли она кормила своих детей, и, не услышав ответа, отошел и сказал своему брату Люсьену: «Видите, она не может даже ответить ни да ни нет» (см.: Golovkine. Р. 377–378).

192Здесь Сталь открыто указывает на одну из главных причин их расхождения с Наполеоном — отношения соперничества, которые возникали между ними из-за его нежелания видеть в ней советчицу. Если верить воспоминаниям Люсьена Бонапарта, Сталь говорила ему «чуть не плача»: «Что же делать! Я так хочу понравиться вашему брату, что глупею в его присутствии. Я желаю говорить с ним, приискиваю нужные слова, меняю их, стараюсь привлечь его внимание и в конце концов делаюсь глупа, как гусыня»; Бонапарт же, узнав об этом, воскликнул смеясь: «Выходит, что ее гений трепещет моего!» (цит. по: Gautier. Р. 65). Наполеон и от мужчин-философов терпеть не мог советов, даваемых «на равных»; тем более не желал он их выслушивать от женщины.

193На самом деле трибунов было 100, а не 80. Цифра «80» появилась в тексте Сталь скорее всего потому, что, согласно Конституции, Трибунат каждый год должен был обновляться на одну пятую, то есть 80 членов оставались прежними, а 20 сменялись.

194Закон об учреждении особых судов для людей, обвиняемых в подготовке мятежей, убийствах и разбое, был принят 7 февраля 1801 г. Закон этот давал право создавать повсюду, где в том имелась необходимость, особые суды, состоявшие из председателя, двух судей обычного уголовного суда, а также трех военных и двух гражданских особ, назначенных первым консулом. Суды эти, таким образом, обходились без присяжных, а приговоры их не подлежали обжалованию; обвинения в разбое чаще всего предъявлялись шуанам из западных департаментов, так что деятельность особых судов приобретала политическую окраску. Люди республиканских убеждений, входившие в состав Трибуната и Законодательного корпуса, отнеслись к предложенному правительством закону настороженно: в Трибунате «за» высказалось 49 человек, а «против» — 41, в Законодательном корпусе на 192 проголосовавших «за» пришлось 88 высказавшихся «против». Наполеона это сопротивление взбесило; впрочем, оно не помешало закону быть принятым.

195Подобной «скверной метафизикой», к которой прибегают фанатики, желающие «обосновать логически» самые отвратительные убеждения, Сталь возмущалась еще на страницах книги ОЛ: «„Защитниками невинных закон назначает присяжных-патриотов; заговорщикам защитники не положены“, — сказал Кутон о законе 22 прериаля [законе от 10 июня 1794 г. об учреждении Революционного трибунала]. Разве в этой фразе есть ошибки против грамматики? А между тем можем ли мы привести другую фразу, где в столь немногих словах было бы высказано столько жестоких нелепостей?» ( О литературе. С. 331).