Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

324Как сообщает в примечании к первому изданию Огюст де Сталь, эти двое — г-жа де Ла Тур (жена Жан-Батиста де Ла Тура, до Революции главноуправляющего финансами Орлеанского финансового округа) и Реньо де Сен-Жан д’Анжели (см. примеч. 133), в описываемую эпоху член Государственного совета. Реньо верно служил Бонапарту, но «дорожил дружескими связями с людьми известными и достойными, сумевшими сохранить свои либеральные убеждения» (Barante . T. 1. Р. 256), в частности, с г-жой де Сталь.

325Анна-Олива Южине (урожд. Компленвиль; 1772-?), жена Жозефа Южине (см. о нем примеч. 535).

326Ср. признание в письме к отцу от 7 октября 1803 г.: «Жизнь моя невыносима: стоит кому-нибудь открыть дверь, как я бледнею, стоит всаднику проскакать по улице, как я принимаю его за жандарма» ( CG . Т. 5. Pt. 1. Р. 50).

327В этом письме, датируемом 4 или 5 октября 1803 г., Сталь писала: «Мне нужно знать, где я проведу зиму. Если я не смогу остаться в Париже, мне придется попросить паспорт для отъезда в Германию; там сын мой сможет посещать лекции в каком-нибудь премудром немецком университете; решение я должна принять прежде, чем дороги сделаются непроездными». Далее Сталь заверяла брата первого консула в своей лояльности: «Разве можете Вы сомневаться в моем искреннейшем желании возвратить себе доброе отношение правительства, которое одно только и способно даровать мне покой и право жить во Франции?» — и одновременно угрожала тем, что ум ее, «покорный властям во Франции, будет пользоваться куда большей свободой за ее пределами», иначе говоря, что в странах, не зависимых от Бонапартовой Франции, она сможет публиковать сочинения, враждебные режиму Бонапарта ( CG . Т. 5. Pt. 1. Р. 39–41). В ночь с 7 на 8 октября Сталь написала также письмо первому консулу, в котором просила позволить ей жить в Сент-Уане (имении ее отца) или, если это невозможно, выдать паспорт для поездки в Германию. Просительный тон сочетался в этом письме с интонациями едва ли не грозными: «Я мирно жила в Мафлье, полагаясь на разрешение остаться там, которое Вы благоволили мне дать; вдруг мне объявляют, что меня с детьми вот-вот выдворят из дома жандармы. Гражданин консул, я не могу в это поверить; неужели Вы избрали столь жестокий способ даровать мне славу и вписать мое имя в Вашу историю. […] Прошу Вас, гражданин консул, подумайте хорошенько, прежде чем причинить большое горе существу беззащитному; выказав простую справедливость, Вы сумеете поселить в моем сердце признательность искреннюю и долговечную, какой, пожалуй, не заслужить самыми великими милостями» (цит. по: Lenormant. Р. 30). Жозеф Бонапарт пытался заступиться за Сталь перед первым консулом, но успеха не имел; о своих тщетных попытках он информировал Сталь в письмах от 16 и 23 октября 1803 г.; об оказанном им г-же де Сталь гостеприимстве см. ниже в тексте и примеч. 338.

328В имении Рекамье Сталь провела шесть дней — с 9 по 15 октября. Знакомство Сталь с Жюльеттой Рекамье состоялось, по-видимому, в 1799 г.; начало их дружбы исследователи датируют 1800–1801 гг. (см.: Balayé. Р. 78).

329См. примеч. 303.

330В действительности жандармский лейтенант Антуан Годрио, привезший г-же де Сталь приказ об изгнании, прибыл в Мафлье, куда Сталь вернулась из поместья г-жи Рекамье, 15 октября, в самый день ее возвращения.

331Для Сталь вопрос о ее подданстве был очень болезненным. До Революции она имела статус сначала дочери французского высокопоставленного чиновника, а затем жены шведского дипломата, и этого было достаточно для спокойной жизни в Париже. Однако Революция все изменила. Покинувший Францию Неккер, числясь французом, попадал в разряд эмигрантов, а значит, на его имущество власти имели право наложить секвестр; с другой стороны, дочь его, числясь иностранкой, рисковала в любой момент быть выдворенной из Франции по простому повелению полиции, а затем быть объявленной эмигранткой. Революционные публицисты охотно предъявляли г-же де Сталь обвинения в том, что она иностранка, не имеющая права вмешиваться в дела Франции (см.: CS. № 53. Р. 35, 47). Барон де Сталь в 1796 г. перестал быть послом Швеции во Франции, а следовательно, жена его утратила дипломатическую неприкосновенность и, для того чтобы спокойно жить в Париже, нуждалась в удостоверении своего французского гражданства. В 1796–1797 гг. барон де Сталь, Бенжамен Констан и сама г-жа де Сталь подавали Директории прошения о признании ее француженкой, в чем правительство Франции ей отказывало на том основании, что отец ее — гражданин Женевы, а сама она несовершеннолетней вышла замуж за шведского подданного; правда, аннексия Женевы Францией превращала г-жу де Сталь во француженку по отцу, однако по Конституции 1795 г. всякая француженка, вышедшая за иностранца, автоматически теряла французское гражданство, но получала его обратно, овдовев. Таким образом, с 9 мая 1802 г. (день смерти барона де Сталя) его вдова могла считаться французской подданной, тем не менее осенью 1803 г. ее выслали из Франции как иностранку; 26 октября 1803 г., направляясь в Германию и остановившись в городе Мец (см. ниже примеч. 349), она подала мэру декларацию о зачислении ее во французское подданство и до 1808 г. путешествовала по Европе с французским паспортом; преследованиям со стороны императора она также подвергалась как французская подданная. Лишь в июне 1815 г., в изменившейся ситуации, Сталь сочла необходимым объявить себя швейцарской подданной — на том основании, что в Швейцарии находятся принадлежащие ей земли (см.: Balayé S. La Nationalité de Madame de Staël // Humanisme actif: Mélanges offerts à Julien Cain. Р., 1968. Р. 73–85). Cp. любопытный пассаж из воспоминаний французского дипломата Алексиса-Франсуа Арто де Монтора (1772–1849), который был французским поверенным в делах в Риме в 1805 г., в то самое время, когда там находилась г-жа де Сталь. Однажды писательница спросила у него: «Чьей подданной считаете меня вы, дипломаты? К какой нации вы меня причисляете?» Арто задумался, а потом ответил: «Сударыня, согласно законам государственного права, мы считаем вас подданной короля Швеции; для нас вы больше не швейцарка; не знаю я за вами и таких уз, какие позволили бы считать вас француженкой. Впрочем, вы, если угодно, нечто большее; вы госпожа де Сталь, вы один из столпов словесности, и вас почитают едва ли не во всех странах мира: вот почему все здешние посланники спешат исполнить ваши приказания» ( Carnets . Р. 469).

332Генерал Андош Жюно, с 1808 г. герцог д’Абрантес (1771–1813), был соратником Бонапарта начиная с Итальянской и Египетской кампаний. Из того факта, что о Жюно в тексте Сталь говорится как о живом, можно сделать вывод, что эта часть «Десяти лет» написана до 29 июля 1813 г., когда он в припадке безумия покончил с собой.

333Этот особняк на Лилльской улице Сталь наняла 15 апреля 1802 г.